Рассказы - [6]

— Если ты думаешь, что это нужно… — сказал какой-то парень, — мы пойдем. Ты научил нас летать, и мы пойдем, куда ты скажешь.

— Хоть сейчас… — выдохнули несколько голосов сразу.

Я молчала. Самая мысль о том, чтобы снова ступить на землю, вызывала у меня ужас и отвращение.

— Почему ты молчишь? — спросил Гранциминиус. Я подняла голову и увидела, что он смотрит на меня. — Ты недавно с нами? Я прежде не видел тебя…

Я чувствовала, что должна что-то ответить, но все мои мысли спутались и разбежались под этим настойчивым взглядом. Наконец я все же открыла рот и спросила:

— Ты хочешь всех людей превратить в архаров?

— В гранциминов… — поправил он машинально. — Не всех, конечно… Тех, кто способен понять и последовать за нами. — Он говорил это уже не мне. — Мы должны им помочь. Они живут не так, как хотели бы жить. Разве мы были счастливы, пока не поднялись в воздух? И разве сделать другого счастливым не есть высшая радость?

— А если наше счастье им не подходит? Если они не такие, как мы? — сказала я, заливаясь жаром от собственной смелости.

Гранцимины неодобрительно зашумели, но учитель продолжал совершенно спокойно:

— Каждый человек в глубине своей души стремится к свободе и братству. Нужно только, чтобы они поняли, какую жалкую и ничтожную жизнь они ведут.

Потом все принялись горячо обсуждать план поголовного обращения людей в гранциминов. Я была уверена, что этого не следует делать, но как я могла остановить их? Мне было грустно и страшно. Я выбралась потихоньку на террасу, уселась на краю и стала глядеть на горы. Шапки снега на вершинах казались отсюда какими-то ненастоящими, будто кто-то нарочно, дурачась, выкрасил их белой краской.

— Что же ты решила? — услышала я сзади голос, обернулась и увидела Гранциминиуса. — Не пойдешь с нами?

— Нет, — сказала я. Но он продолжал смотреть на меня, как будто ждал объяснений. — Я думаю, что люди довольны собой. Если у них и есть желания, то чисто земные. И вообще я не хочу возвращаться туда.

— Странно… — сказал он.

— Что странно?

— Странно, что ты сумела взлететь… Ты слишком эгоистична для гранцимина.

— Для архара, ты хочешь сказать, — поправила я.

Он усмехнулся.

— А чем будет питаться такое огромное количество летунов? Тебя это не смущает?

— Я надеюсь, мы сумеем решить эту проблему, — ответил он и добавил, пристально глядя мне в глаза: — И я хочу, чтобы ты была с нами.

— Перестань, — сказала я. — Я такой же архар, как и ты. Неужели тебе не стыдно?

— Стыдно? — повторил он с удивлением. — Чего же мне стыдиться?

— Ты думаешь, я не поняла, зачем тебе нужно побольше людей превратить в гранциминов? Чтобы в следующий раз тебя приветствовала целая толпа!

— Вот как? Значит, мною движут низменные побуждения? — он снова усмехнулся и удалился величественный и прекрасный.

Глядя ему вслед, я подумала, что, конечно, в жизни бы мне не оторваться от земли, если бы идеи доктора Гранциминиуса не витали в тот вечер в весеннем московском воздухе.

Ира Марьясина опустилась рядом со мной, оглянулась — не смотрит ли кто-нибудь на нас — и мягко коснулась моей руки.

— Ну что ты? — сказала она ласково и поглядела мне в глаза. — Ну, ведь правда — мы должны помочь им… — Ей так хотелось, чтобы все было хорошо. Чтобы всем было хорошо — и гранциминам, и людям, и мне тоже. Зачем же упрямиться, нарушать доброе согласие и вносить смуту в их братство? — Пойдем… — она слегка приподнялась, призывая меня вернуться в зал. — Ведь ничего плохого от этого не будет…

Мне припомнился старичок, который не спал, из ночи в ночь лелея надежду взмыть в небеса, его умоляющий шепот… Может, и в самом деле я веду себя некрасиво?.. Я вздохнула и последовала за Ирой.

Гранцимины готовились к десанту. На землю опускались маленькими группами в разных местах и разбредались по двое, по трое. Моим спутником оказался спокойный, задумчивый архар. Однако прежде чем предстать перед людьми нужно было позаботиться об одежде. Когда-то я без всяких угрызений совести забиралась в чужие кухни и таскала еду, а теперь не могла без отвращения подумать о том, что придется прибегнуть к воровству. Мне эти вещи были абсолютно ни к чему, я давно не боялась никаких простуд и легко переносила и холод, и жару, но не явишься ведь к людям в наряде из цветов и листьев.

Мы отыскали маленький пустой дворик, на веревке, протянутой между домом и сараем, сушилось белье. Я пересилила себя, нырнула вниз и сдернула пестрое, еще влажное платье. Две прищепки подпрыгнули, щелкнули зубами и упали на землю. С костюмом было сложнее — пришлось забраться в чью-то спальню. Там же мы прихватили по паре туфель. Кое-как облачившись, мы стали выбирать место для приземления. Нам казалось, что лучше всего сразу отправиться в большой город — там никому нет дела до других, хоть горшок на голову надень, никто не обратит внимания. А в деревне или в маленьком городке все друг друга знают, и каждый новый человек вызывает подозрение.

Мы выбрали город покрупнее, дождались ночи и, взявшись за руки, стали опускаться. Но едва наши ноги коснулись асфальта, нам сделалось так жутко, что мы, не сговариваясь, рванули вверх.

— Знаешь, — сказал мой товарищ, — давай попробуем вон там, у реки. Там, наверно, будет легче.