Рассказы - [43]
Ребята подождали и тоже поднялись. Дима их уже ждал, весело вращая ключи на колечке.
— Эти?
— Эти, — Анечка перестала плакать, — спасибо.
— Смотрите, — сказала Маша, — цирк видно!
Из окна были видны дальние районы, а ближе как на ладони — здание Нового цирка. Конечно, его так называли уже лет двадцать, но, с другой стороны, новее все равно не было, а Старого тоже никто не помнил. Наверное, был какой-то Старый, раз этот Новым назвали!
Купола светились уже не белым, а желтоватым светом, отражая краски наступающей осени. Ребята замерли. Было здорово, потому что могли сейчас сидеть на трудах и не видеть всего этого. Сидели же каждый день, а потом шли домой привычной дорогой: стадион, гаражи, улица. А этот дом, получается, все время, каждый день, каждую секунду стоял здесь. И дверь была открыта, и можно было подняться и увидеть, как светится Новый цирк.
Окна не хватало на четверых. Антон смотрел из-за голов, а потом отошел немного дальше. Когда ребята насмотрелись и повернулись, он стоял к ним спиной на середине лестничного пролета, ведущего вверх.
— Ты чего там нашел? — спросила Маша.
— Там есть квартира, — сказал Антон.
— Точно! — Дима пробежал выше. — Колесникова, иди сюда, просить будем!
Маша Колесникова поднялась до конца пролета.
— Я в прошлый раз просила, — сказала она, — пусть Горохова просит.
Анечка Горохова отступила назад, к окну, к солнцу.
— Я не пойду, там темно.
— Ну и что, что темно. Откроют — будет светло. Да ты поднимись на всякий случай, может, они тоже на работе.
Но Анечка крепко взялась за подоконник и решительно ответила:
— Я боюсь, я имею право бояться. Я девочка.
— Но ты же в первую очередь пионер, — сказала Колесникова, и это должно было подействовать, потому что если бы так сказал Антон или Дима, тогда не считается, а Колесникова — сама девочка, значит, имеет право! Но Горохова не сдвинулась ни на шаг.
— Я здесь вас буду ждать.
— Ждать много смелости не надо, — сказала Колесникова, — идти-то сложнее.
Анечка опустила глаза.
— Да ладно, какая разница, — сказал Антон, — что мы тут, корову делим? Сейчас, быстро! Ты ведь подождешь, Горохова?
Анечка посмотрела ему в глаза, так что, казалось, даст самое пречестное слово, например: «Обещаю!» Но она просто сказала:
— Да.
И ребята пошли к квартире. Антон постучал, потому что звонка не было видно. Послышались быстрые шаги, дверь открыла старушка в легком нарядном платье. Показалось, что она несколько разочарована, как будто ждала кого-то другого.
— Здравствуйте, — сказала Маша, — мы из тридцать второй школы, у вас есть макулатура?
Старушка не ответила.
— У вас есть ненужные старые газеты или книги? — объяснил Антон. — У нас пионерское задание.
— Должно что-то быть, — сказала старушка, — проходите, пожалуйста.
В квартире оказалось интересно. Все было старинное, наверное, даже довоенное.
— Книг ненужных не бывает, — сказала старушка, — а периодика есть. Смотрите здесь.
И она указала на высокий стеллаж. Газеты, журналы. «Правда» за двадцать пятый, двадцать шестой… «Крокодил» того же времени. «Нива» за девятьсот двенадцатый.
— Забирайте, если нужно. Мы уже все прочитали.
Ребята растерялись. Как такое в макулатуру? Такое в музей надо или в красный уголок.
— А вам что, совсем не нужно? — спросил Антон. — Это же антиквариат, его можно в букинистический за деньги сдать.
Старушка задумалась.
— Нет, — сказала она, — не нужно. Антиквариат — это что-то совсем старое, например, времен царя Александра Второго или Третьего. А это — периодика, просто новости. Что ее дома держать? Пыль одна.
Пошептались, и Антон сказал:
— Вы простите, мы не имеем права такие ценные издания в макулатуру забирать. Может, у вас есть тоже газеты, но свежие?
Старушка подумала.
— Есть. Пойдемте.
Она прошаркала по коридору мимо кухни в самую дальнюю комнату. Ребята пошли за ней, и пока шли, что-то поменялось. Даже непонятно что. Антон, Дима и Маша зашли в комнату, остановились. На диване, не двигаясь, сидели еще две старушки, точь-в-точь как первая. Только платья были другие, а по внешности — вообще не отличить.
— Здравствуйте, — тихо сказали ребята, но старушки не ответили.
— Вот здесь, на полке, — сказала первая старушка и села на диван.
Они теперь сидели втроем, в одну линию. Одинаковые и неподвижные.
Антон стал перебирать газеты, но там тоже не было ничего свежего.
— Простите, у вас все какое-то старое, это ценности, а не макулатура.
Не ответили. Сидели и молчали. Да ну их, сумасшедшие какие-то и одинаковые!
Вдруг одна из старушек посмотрела в глаза Маше и сказала:
— Кира.
Маша не поняла, подумала, что та обозналась, но старушка продолжила:
— А это моя сестра, Галя.
Теперь стало понятно, что они зачем-то представлялись. Только не чай! Только скорее на улицу!
— А меня зовут Шура, — сказала самая первая старушка, и все опять замолчали.
Ребята тоже не знали, что сказать.
— Мы близнецы, — добавила Шура.
Это и так было видно.
— Мы тогда пойдем, — сказал Дима, — нас учительница ждет, ей класс надо закрыть.
— Вы же ничего не взяли.
— Поймите, — Дима был самый основательный и взрослый из класса, он даже на межшкольных соревнованиях по шахматам играл на «первой доске», — макулатура — это не новое и не совсем старое. Например, новые газеты и журналы еще имеют актуальность, потому что это недавно было, а совсем старые — уже история.
«Молодость» – блестящий дебют в литературе талантливого кинорежиссера и одного из самых востребованных клипмейкеров современной музыкальной индустрии Михаила Сегала. Кинематографическая «оптика» автора превращает созданный им текст в мультимир, поражающий своей визуальностью. Яркие образы, лаконичный и одновременно изысканный язык, нетривиальная история в основе каждого произведения – все это делает «Молодость» настоящим подарком для тонких ценителей современной прозы. Устраивайтесь поудобнее. Сеанс начинается прямо сейчас.
Может ли обычная командировка в провинциальный город перевернуть жизнь человека из мегаполиса? Именно так произошло с героем повести Михаила Сегала Дмитрием, который уже давно живет в Москве, работает на руководящей должности в международной компании и тщательно оберегает личные границы. Но за внешне благополучной и предсказуемой жизнью сквозит холодок кафкианского абсурда, от которого Дмитрий пытается защититься повседневными ритуалами и образом солидного человека. Неожиданное знакомство с молодой девушкой, дочерью бывшего однокурсника вовлекает его в опасное пространство чувств, к которым он не был готов.
В книгу вошла малая проза М. Сегала, воплотившаяся в его фильме «Рассказы» и дополненная новыми сочинениями. В этом сборнике нет ни одного банального сюжета, каждый рассказ – откровение, способное изменить наше представление о жизни.
У Славика из пригородного лесхоза появляется щенок-найдёныш. Подросток всей душой отдаётся воспитанию Жульки, не подозревая, что в её жилах течёт кровь древнейших боевых псов. Беда, в которую попадает Славик, показывает, что Жулька унаследовала лучшие гены предков: рискуя жизнью, собака беззаветно бросается на защиту друга. Но будет ли Славик с прежней любовью относиться к своей спасительнице, видя, что после страшного боя Жулька стала инвалидом?
В России быть геем — уже само по себе приговор. Быть подростком-геем — значит стать объектом жесткой травли и, возможно, даже подвергнуть себя реальной опасности. А потому ты вынужден жить в постоянном страхе, прекрасно осознавая, что тебя ждет в случае разоблачения. Однако для каждого такого подростка рано или поздно наступает время, когда ему приходится быть смелым, чтобы отстоять свое право на существование…
История подростка Ромы, который ходит в обычную школу, живет, кажется, обычной жизнью: прогуливает уроки, забирает младшую сестренку из детского сада, влюбляется в новенькую одноклассницу… Однако у Ромы есть свои большие секреты, о которых никто не должен знать.
Эрик Стоун в 14 лет хладнокровно застрелил собственного отца. Но не стоит поспешно нарекать его монстром и психопатом, потому что у детей всегда есть причины для жестокости, даже если взрослые их не видят или не хотят видеть. У Эрика такая причина тоже была. Это история о «невидимых» детях — жертвах домашнего насилия. О детях, которые чаще всего молчат, потому что большинство из нас не желает слышать. Это история о разбитом детстве, осколки которого невозможно собрать, даже спустя много лет…
Строгая школьная дисциплина, райский остров в постапокалиптическом мире, представления о жизни после смерти, поезд, способный доставить вас в любую точку мира за считанные секунды, вполне безобидный с виду отбеливатель, сборник рассказов теряющей популярность писательницы — на самом деле всё это совсем не то, чем кажется на первый взгляд…
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».