Рассказы - [9]

Так старого императора похоронили во второй раз в деревне Лопатины, что в бывшей Галиции.

Спустя две недели известие об этом случае попало в газеты. Те писали о событии в шутливых выражениях под рубрикой "анекдоты".

VII

Граф Морстин снова уехал из страны. Теперь он живет на Ривьере, дряхлый, изможденный человек, который по вечерам играет в шахматы или скат со старыми русскими генералами. Несколько часов в день он пишет воспоминания. Вероятно, они не будут иметь особой литературной ценности: ведь граф Морстин не обладает литературными навыками, равно как и писательским честолюбием. Однако граф человек особого звания и сорта, и поэтому иногда ему удаются такие знаменательные фразы, как, например, те, которые я с его разрешения здесь привожу:

"Я понял, - пишет граф, - что умные на поверку могут оказаться глупцами, мудрецы - безумцами, истинные пророки - лжецами, правдолюбцы - лицемерами. В этом мире нет такой человеческой добродетели, которая была бы постоянной, кроме одной - настоящего благочестия. Вера не может нас разочаровать, так как ничего не обещает на земле. Истинный верующий не обманывает наших надежд, потому что не ищет выгоды в этом мире. Применительно к жизни народов это означает, что напрасно надеяться на так называемые национальные добродетели, еще более сомнительные, чем добродетели личные. Поэтому я ненавижу нации и национальные государства. И только одна монархия, моя старая родина, была большим домом со множеством дверей и комнат для всех людей. Дом разделили, разбили и разрушили. В нем больше нет места для меня. Я привык жить в доме, а не в клетушках".

С такой гордостью и скорбью пишет старый граф. С готовностью и умиротворением ждет он своей смерти. Возможно, даже тоскует по ней. Ведь в завещании граф распорядился похоронить его в деревне Лопатины - и не в фамильном склепе, а возле могилы, где лежит император Франц Иосиф, бюст императора.

Л е в и а ф а н

I

Когда-то в местечке Прогроды жил торговец кораллами, во всей округе снискавший известность своей честностью и добротным, надежным товаром. Из дальних деревень шли к нему крестьянки, которым к какому-нибудь особенному случаю нужны были украшения. Разумеется, торговцы кораллами нашлись бы и поближе, но женщины знали, что там им смогут предложить лишь дешевые побрякушки. Вот поэтому и прокладывали они подчас многие версты в своих маленьких грохочущих тележках, чтобы попасть в Прогроды, к знаменитому торговцу кораллами Ниссену Пиченику. Приезжали они обыкновенно в ярмарочные дни. По понедельникам на продажу выставлялись лошади, по четвергам - свиньи. Мужчины разглядывали животных и приценивались, женщины, босые, с перекинутыми через плечи сапогами и в пестрых, даже в ненастные дни ярких косынках, гурьбой направлялись к дому Ниссена Пиченика. Глухой и веселый топот их задубелых пяток по деревянной мостовой раздавался и в просторных прохладных сенях старого дома, в котором жил торговец. Из сводчатых сеней они попадали в тихий дворик, где между беспорядочно разбросанными булыжниками пушился мягкий мох, а в теплую пору пробивались одинокие былинки. Здесь навстречу крестьянкам приветливо вышагивали куры Пиченика, впереди них - гордые петухи с гребешками краснее самых алых кораллов.

Нужно было трижды постучать в железную дверь, на которой висела колотушка. Только тогда Пиченик открывал маленькое окошечко, вырезанное в двери, оглядывал пришедших, отодвигал засов и пропускал крестьянок. Нищим, бродячим певцам, цыганам и мужикам с танцующими медведями он имел обыкновение подавать через это окошко милостыню. Торговцу приходилось всегда держать ухо востро, ведь в просторной кухне, а также в комнате на столах лежали большие, маленькие, средние горки драгоценных кораллов - различных рас и народностей, перемешанные или уже рассортированные по качеству и цвету. У Пиченика не десять глаз, чтобы следить за каждым нищим, а он-то знает, что бедность неотвратимая соблазнительница, вовлекающая во грех. Правда, случалось, крали и зажиточные крестьянки; ведь женщины частенько не способны устоять перед желанием обзавестись, тайком и с риском для себя, тем украшением, которое легко могли бы купить. Но все же Пиченик закрывал одно свое недремлющее око на покупателей, заранее включая несколько краж в цены, которые требовал за свой товар.

У него всегда работало не меньше десяти низальщиц, молодых и хорошеньких девушек с верным наметанным глазом и чуткими руками. В два ряда сидели они за длинным столом и тонкими иголками выуживали из горок кораллы. Так рождались прекрасные правильные нити, по краям которых были нанизаны самые маленькие, а в центре - самые крупные и блестящие кораллы. За этим занятием девушки хором пели. А летом в жаркие и безоблачные дни длинный стол, за которым сидели низальщицы, выносили во двор, и пение их звонкой приметой лета разносилось по всему местечку, заглушая трели жаворонков в небе и стрекот кузнечиков в садах.

На свете куда больше пород кораллов, чем думают простые люди, которые знают их лишь по витринам да лавкам. Прежде всего - шлифованные и нешлифованные кораллы; затем - плоские, резные или круглые по краям; шиповидные и продолговатые, похожие на колючую проволоку; с желтым отливом, бело-розовые, словно ободок лепестка чайной розы, желто-розовые, розовые, морковно-красные, карминные, цвета киновари и, наконец, кораллы, напоминающие застывшие круглые капли крови. Есть кораллы круглые и полукруглые; одни имеют вид маленьких бочоночков, другие - цилиндриков; есть прямые, искривленные и даже горбатые кораллы. Есть звезды, колючки, зубцы, цветки. Ибо кораллы самые благородные растения океанической преисподней, розы для капризных морских богинь, столь же прихотливые и переменчивые, сколь и настроения самих богинь.