Рассказы про Россию. 1861—1922 - [7]
Опомнитесь, одумайтесь. Вспомните, кто вы, и поймите, что вы делаете. Ведь вы, прежде чем быть палачами, премьерами, царями, прежде всего люди и братья людей…» (Жившие в «советское» время поневоле задумаются, сколько месяцев или даже дней прожил бы Лев Толстой, напиши он такое Сталину.)
История мировой юриспруденции, то есть история судов, приговоров, наказаний, давно доказала – нет зависимости, нет какой-либо связи между жестокостью наказаний и количеством преступлений. Рост или, напротив, снижение преступлений зависит от чего-то другого. Причины преступности гораздо сложнее, чем, скажем, наличие или отсутствие в системе наказаний смертной казни. И помимо других причин – уже поэтому непременно надо быть противником смертной казни.
К моменту введения столыпинских полевых судов в России 200 лет (со времен императрицы Елизаветы Петровны – дочери Петра I) не было казней за уголовные преступления (даже самых страшных убийц не казнили, а ссылали в Сибирь и на Сахалин) – только за посягательство на жизнь помазанника Божия (царя) и за попытку государственного переворота (так были казнены в 1826 году пять декабристов). Но тогдашние государственные деятели просто не знали, как быть, как остановить сотни и сотни убийств правительственных чиновников…
…Депутат Думы Родичев на заседании в присутствии премьера обвинил его в жестокости, назвал петлю виселицы «столыпинским галстуком». Столыпин тут же вызвал его на дуэль. Родичев испугался дуэли и извинился.
…Когда станет кто-то при вас расхваливать Сталина, напомните ему страшные, но точные цифры – число смертных приговоров в один день. Внук палача Молотова живет и действует в сегодняшней жизни российского общества и несколько лет назад публично объявил, что каждому из нас с вами он пожелал бы такого деда.
14. Россия на подъеме. Культура
В начале 1910-х годов Россия была на подъеме: она была на пятом месте в мире по удельному весу ее промышленного продукта на мировом рынке! Сегодня нам уже трудно это себе представить.
Подъем был и в культуре.
В 1909 году начались дягилевские (по имени известного постановщика балетов и опер Дягилева) Русские сезоны в Париже, сразу ставшие знаменитыми.
Русский балет двинулся в Европу – с лучшими танцорами и танцовщицами, с потрясавшей слушателей музыкой Римского-Корсакова и Стравинского, в оформлении прославленных художников «Мира искусства» – Бенуа, Бакста, Головина…
Портрет во весь рост танцующей русской балерины Анны Павловой работы художника Серова украсил Париж в начале Русского балетного сезона 1909–1910 года.
Лучшие сборы делал балет «Клеопатра» – сюжет из истории Древнего Египта. Широко известна была и в Европе, и в России афиша сезона 1910 года также работы Серова – с изображением черноволосой, со жгучими глазами, обнаженной Иды Рубинштейн в роли Клеопатры, в экстравагантной позе, символизирующей тайну пленительного Востока.
Владела сердцами двадцатичетырехлетняя Надежда Плевицкая – исполнительница русских романсов и мрачно-веселой песни «Ехал на ярмарку ухарь-купец» – тот самый, кто «думал деревню гульбой удивить».
Любимицы российской публики Вяльцева (сопрано) и Варя Панина (контральто) брали за душу цыганскими романсами.
Живопись Кандинского, Малевича, Шагала заражала своей новизной художников разных стран.
Совершенно новые направления в архитектуре России (в первую очередь так называемый конструктивизм) пролагали – и на долгие годы! – неизведанные пути всей мировой архитектуре. Начало этому явлению 1920-х годов было положено в 1910-е годы – прежде всего в живописных и иных работах В. Татлина. «Контррельефы стали первым камнем в фундаменте конструктивизма. Вторым камнем, также положенным в этот фундамент Татлиным, стал его проект памятника III Интернационала (1919–1920)»[1] – знаменитая «башня Татлина».
15. Реформы Столыпина. Земля
Столыпин задумывал и школьную реформу – всем дать начальное образование!
Но, конечно, главные его реформы относились к земле. В России с ее бескрайними просторами, с крестьянами, составлявшими тогда 85 % населения, вопрос о земле был главный. Это был вопрос не только экономический, но и духовный. И даже, можно сказать, в нашей с вами стране в те далекие годы – душевный.
«Все мы, русские дети, были связаны с Россией от самого рождения бесчисленными нитями, – вспоминал, уже давно находясь в вынужденной эмиграции и горюя о том, что у его детей нет “этой живой, реальной России”, князь Сергей Евгеньевич Трубецкой, сын известного философа и отец известнейшего лингвиста. – Для нас лично очень существенную роль играла наша связанность с землей – принадлежность к поместному классу (то есть помещиков, тех, кто имеет свое поместье – принадлежащую им по наследству, от прабабушек и прадедушек, землю. – М. Ч.). Можно чувствовать эту органическую связь с Отечеством и не зная истории. Так чувствует ее крестьянин, безвестные деды и прадеды которого покоятся на сельском кладбище».
Но для князя, знающего «историю своих предков», важны были особые нити, связывающие его «с родной землей и ее прошлым…»[2]. Тяжело думать о том, с каким чувством эти люди покидали свою землю помимо воли в 1918–1922 годах; об этом наша речь впереди.
