Рассказы про Россию. 1861—1922 - [37]
Остановимся. Задумаемся – правильно ли расстреливать профессора или врача (они и есть «члены буржуазного класса» – на корявом революционном языке) только за то, что он не захотел или не смог рыть окопы?
«…Неприятельские агенты, спекулянты, громилы, хулиганы, контрреволюционные агитаторы, германские шпионы расстреливаются на месте преступления».
Теперь я прошу моих смышленых читателей попытаться мысленно ответить на два вопроса:
1. Возможно ли «на месте преступления», без суда и следствия, установить, что этот человек – шпион?
Вряд ли настоящие агенты и шпионы такие глупые и неумелые люди, чтобы их можно было определять с ходу, узнавать в лицо с первого взгляда.
2. Я, конечно, плохо отношусь к хулиганам. Но правильно ли даже в условиях войны за хулиганство – расстреливать?
У Ленина же это было прямо-таки любимое слово. И иногда кажется – может, у него просто не хватало воображения? И он не представлял себе, что за реальное действие стоит за словом расстрелять? Не понимал до конца, что это такое – в живого человека стреляют настоящими пулями, он падает и умирает навсегда…
Такие патологически лишенные воображения и потому, возможно, равнодушные к человеческой жизни люди (сегодня для них появилось особое слово – лишенные эмпатии), несомненно, есть. Они-то и идут, по-видимому, в наемные убийцы. А некоторые – в диктаторы.
92. Троцкий и германские рабочие
Троцкий – второй человек в тогдашней Советской России, вслед за Лениным свято веривший в мировую революцию, которая вот-вот грянет, – настаивал на чем-то уж совсем несусветном: не подписывать мира на предложенных унизительных условиях, при этом армию распустить, а защита «социалистического отечества» отныне «вверяется германским рабочим»…
Легко представить себе, с каким чувством читали в газетах эти бредовые предложения вменяемые российские граждане – они оказались в каком-то нереальном мире.
Что получилось на деле?
Теряться в догадках не приходится.
Разнообразные новые Советы, поверив революционеру с большим стажем, поддержали странный лозунг – «Ни мира, ни войны».
Но война – это война.
Немцы оценили все это как разрыв перемирия и начали наступление на «социалистическое отечество». Их воюющая армия не спешила делиться на рабочих и их «угнетателей». «Пролетарии всех стран» никак не хотели «соединиться» в общем порыве против угнетателей – своих же соотечественников – и начать вдруг защищать от них русских, с которыми уже пятый год воевали. Немецкие солдаты явно предпочитали войну за свое отечество против отечества чужого…
Почти не встречая сопротивления, немцы двигались к столице России – Петрограду.
93. 23 февраля 1918 года
Бунин 9 февраля 1918 года описывает в дневнике вечер в одном московском доме: «Собралось порядочно народу – и все в один голос: немцы, слава Богу, продвигаются, взяли Смоленск и Бологое».
14 февраля: «В трамвае ад, тучи солдат с мешками – бегут из Москвы, боясь, что их пошлют защищать Петербург от немцев.
Все уверены, что занятие России немцами уже началось. Говорит об этом и народ: “Ну вот, немец придет, наведет порядок”.
…Извозчик возле “Праги” с радостью и смехом:
– Что ж, пусть приходит. Он, немец-то, и прежде все равно нами владал».
23 февраля 1918 года началась массовая запись в отряды формирующейся Красной армии (взамен российской армии, с 1914 года воевавшей с Германией, а теперь распадавшейся).
Историки предполагают, что именно поэтому 23 февраля впоследствии стало Днем Красной (позже – Советской) армии и Военно-морского флота. (Сегодня этот день в России называют Днем защитника Отечества.)
Красноармейские части мужественно оборонялись под Псковом и Нарвой. Но остановить немецкое наступление не смогли – только замедлить. Никакой победы Красная армия в тот день не одержала.
94. Брестский мир
Становилось ясно – Россия не может продолжать войну.
Годы пораженческой агитации сыграли свою роль, как и психологическая усталость из-за долгой оторванности солдат-крестьян от своего хозяйства. Армия потеряла боеспособность.
23 февраля 1918 года германское командование предъявило России ультиматум. Теперь условия предлагаемого мира были гораздо более жесткие: Россия теряла не только Польшу, но и Прибалтику, Финляндию, Украину…
Но Ленина это ничуть не беспокоило. Судьба России его по-прежнему не интересовала. В его голове было нечто гораздо более для него важное – ведь впереди ему светила звезда мировой революции, когда все границы между странами потеряют какое-либо значение!
На размышления были даны две недели.
3 марта в Бресте был подписан мирный договор. Россия пошла на все уступки. После этого немецкое командование прекратило военные действия в России.
С украинской Центральной радой прошли отдельные переговоры, и немцы вошли в Украину, уже независимую от России.
Известный ученый Ю. Г. Оксман (1895 года рождения) говорил нам с А. П. Чудаковым о сепаратном мире:
