Рассказы писателей Каталонии - [26]

Рядом с чашкой ароматного дымящегося шоколада лежал открытый учебник геометрии, и мальчик прочел первое, что там увидел, ткнув пальцем наугад. А что, если его слововолшебное? Оно могло прийти как откровение. Именно так всегда и бывает!

Он сосредоточился, закрыл глаза и прошептал: «Антавьяна, именем власти, которую ты можешь мне дать, заклинаю тебя, ну пожалуйста, сделай так, чтобы я выучил наизусть всю геометрию» — и, осмелев, прибавил: «Для старших классов тоже и вообще все-все!» Абель подождал немного с сильно бьющимся сердцем, но ничего не произошло. В голове продолжали плясать в смутном беспорядке радиусы, диаметры и неуловимое число три-четырнадцать-шестнадцать. «Маленькая окружность, вписанная в большую пунктирной линией…» Нет, не получается. Все оставалось как прежде.

Конечно же, эти волшебные слова нужно произносить по-особенному. Скрестить пальцы или проговорить быстробыстро три раза подряд, а потом еще раз, помолчав. Да, нелегко придется, но уж дело того стоит.

Абель медленно повернул голову, чтобы взглянуть назад. А вдруг там уже стоит волшебник в тюрбане, готовый исполнить любое желание? Мальчик немного волновался, и это было ему неприятно: «Совсем как маленький…»

Но волшебника не оказалось. Тогда, вспомнив, что надо сложить пальцы крестом, Абель резко вытянул руку. И нужно сказать, не слишком-то удачно: чашка с шоколадом опрокинулась на стол раньше, чем он успел произнести три раза подряд «Антавьяна», как было задумано.

— Вечно ты что-нибудь натворишь! — закричала мама.

— Нет, нет, ничего… Просто капелька шоколада на скатерть пролилась…

Эта «капелька», аккуратно посаженная посреди заклинания, была, прямо скажем, ни к чему. Пятно расползалось, и Абель едва успел спасти карты, но не тетрадку по геометрии.

— Ну что за несчастье! Просто наказание какое-то! Уж если этот мальчишка что-нибудь проливает, то обязательно на чистую скатерть. Ну сколько раз можно говорить!

Пока мама убирала посуду, вытирала стол мокрой тряпкой и ворчала, что приходится возиться с утра до вечера, что «все в этом доме» над ней издеваются; пока она горько жаловалась, что «никто» здесь ее не любит, Абель понурив голову побрел в свою комнату.

По дороге он бормотал: «Антавьяна, Антавьяна, верни шоколад в чашку, и пусть все будет по-прежнему. А маму верни на кухню, успокой, и выбей у нее из головы, что я ее не люблю».

С каждым разом становилось яснее, что ничего не выйдет, если не произносить слово по-особенному. Нужно было серьезно искать, совсем как мадам Кюри, когда она с таким трудом открывала свой радий. «Кстати говоря, — подумал Абель, — «Антавьяна» звучит куда красивее, чем «пекбленда»»[30].

У себя в комнате мальчик погрузился в терпеливые поиски. Он произносил заклинание, стоя на одной ноге, широко раскрывая, а потом быстро зажмуривая глаза, становясь на четвереньки или «изображая ангела» — размахивая руками, словно крыльями. Оказалось, что все не так-то просто.

Потом мальчик повернулся лицом к стене, сложил руки за спиной и стал взывать: «Антавьяна, предстань передо мной! Антавьяна, выходи из лампочки или из бутылки! Явись немедленно!» Но тут запас заклинаний иссяк, и Абель, склонив голову, крепко задумался.

Внезапно послышался слабый шум, легкие приближающиеся шаги. У него перехватило дыхание: а может, чтобы заклинание подействовало, надо крепко задуматься? Абель побледнел и не решался взглянуть назад. Потом, закрыв лицо ладонью, он медленно повернулся и, резко отдернув руку, смело распахнул глаза.

Прямо перед ним стояла мама и смотрела на сына с мягкой ласковой улыбкой. В ее глазах светились тепло и нежность.

— Абель, да что с тобой сегодня?

Он так любил это выражение лица и этот голос. Они придавали мальчику уверенность в себе, правда, иногда и обижали, лишний раз напоминая, что он еще совсем ребенок. Но именно материнский взгляд и улыбка — все то, что Абель никак не сумел бы назвать, — могли быть его Антавьяной. Ну конечно же!

— Иди-ка завтракать. Я уже поставила тебе другую чашку. И смотри не отвлекайся, а то опоздаешь…

За завтраком Абель вдруг решил, что очень жалко потратить слово на что-нибудь одно. Ведь и правда, когда название удачно придумано и хорошо подходит, его можно использовать несколько раз. Ну вот, например, «роза» — это же цветок, а его двоюродную сестру зовут точно так же. А «размазня» — и каша, которую дети едят по утрам, и соседка с нижнего этажа, та, что вечно жалуется на погоду и никогда не может вовремя приготовить обед. Да, тут нужно хорошенько все обдумать.

В утренней суете, запихивая в портфель книги и тетрадки, ползая в поисках ботинка, у которого была нахальная привычка пропадать каждый день неизвестно куда, Абель напряженно перебирал в уме названия и предметы. Мама поправляла ему пробор и, проводя расческой по волосам, говорила: «И почему у тебя так пусто в голове? Когда же ты научишься хоть немножечко думать?»

Уже на лестничной площадке он решил на всякий случай предупредить:

— Мама, если я получу единицу, не сердись. В среду сеньор Серра всегда в плохом настроении.

И стал спускаться по лестнице, прыгая через три ступеньки и размахивая портфелем. Около двери консьержки мальчика вдруг настигла внезапная догадка: Антавьяна могла быть волшебным словом, чем-то вроде джокера — этой всемогущей карты взрослых. Ну, тогда его тайна очень, очень важная!