Рассказы о веселых людях и хорошей погоде (илл. Медведев) - [48]
Ребята, сбегавшиеся в этот час к школе, останавливались, смотрели, как плавно переворачиваются в воздухе глыбы слежавшегося снега, как они тяжело ухают об землю.
Витька тоже задрал голову. Маленькие человечки на крыше семиэтажного дома бесстрашно орудовали лопатками. Кто-то тронул его за рукав. Витька вздрогнул и обернулся. Перед ним стояла Валя.
— Тебе чего?
— Меня этот… Кончак послал, — запнувшись, сказала она и вдруг торопливо зашептала: — Не ходи к школе, там Пашка каких-то мальчишек привёл… Они тебя ждут.
Сердце у Витьки упало — вот она, расплата за вчерашнее геройство… Он опустил голову и глухо спросил:
— Сколько их там?
— Человек пять.
— А чего же Лёвка, Генька и другие ребята?
— Генька говорит: нельзя коллективную драку у школы устраивать… Ещё и за вчерашнее попадёт.
Витька посмотрел на Валю с какой-то обидой: «И чего Кончак эту Вальку прислал? Не мог уж сам прийти… Вдвоём бы пробились».
Валя, должно быть, угадала его мысли.
— Он бы сам пришёл, только за ним Пашка следит… Кончак тебя у окошка ждёт. Ты пройди в соседний двор, перелезь через забор в школьный сад с той стороны…
— Ладно, — кивнул Витька.
Валя постояла рядом, потом сказала: «Ну, я пошла» — и, не оглядываясь, побежала вдоль улицы. С крыши упала очередная глыба, высокий фонтан снега запорошил Валину фигурку в синем пальто, с выпущенными из-под берета косами. Но Витька даже не посмотрел ей вслед, он соображал, что же такое затеял Лёвка и у какого окна он его ждёт. Раздумывать долго было некогда. Витька направился в соседний со школой дом.
Большой асфальтированный двор дома был отгорожен от школы некрашеным дощатым забором. У забора высились поленницы дров, покрытые сверху досками, ржавым железом и толем.
Витька залез на поленницу, бросил через забор портфель и прыгнул в твёрдый талый снег. Потом по дорожке, утрамбованной ещё зимой лыжниками, побежал к школе. Он заглядывал в окна первого этажа, когда услышал свист над головой. Крайнее окно во втором этаже приоткрылось, и Витька увидел чернявую Лёвкину голову.
— По трубе. — Кончак показал пальцем на проходившую неподалёку от окна водосточную трубу.
— А портфель? Куда я его, в зубы, что ли?..
Лёвка закивал, шлёпнул себя по лбу: мол, блестящая мысль.
— Быстрее давай! Звонок сейчас будет.
Витька покрутился, пытаясь лезть с портфелем в руке. Никак!.. Тогда он зажал ручку портфеля зубами — во рту сразу распространился солёный, неприятный вкус кожи, — обхватил трубу руками и полез. Пальцы моментально озябли, шею ломило, сводило челюсти… На обхвате, поддерживавшем трубу, Витька сделал передышку. Во рту накопилось столько слюны, что она текла по подбородку, но сплюнуть было невозможно.
Кончак подбадривал Витьку из окна:
— Давай, давай… Тут самая малость осталась!
Окно приоткрылось пошире, рядом с Лёвкиной головой показалась Генькина.
Витька кивнул ему и полез дальше.
Самое трудное было перебраться от трубы к окну. За стенку не уцепишься, а ходить по карнизам без поддержки могут только лунатики, и то, наверно, это враки… Витька хотел рассердиться на своих товарищей за то, что они заставили его мучиться с портфелем в зубах, но тут из окна высунулась длинная швабра, которой нянечки подметают коридоры. Кончак и Генька осторожно, стараясь не задеть Витьку, просунули её конец между трубой и стенкой, за другой конец крепко уцепились сами.
Держась за швабру, Витька осторожно сделал по карнизу шаг, другой… У окна в его пальто вцепились сразу двадцать пальцев. Он благополучно спрыгнул на кафельный пол уборной, а забытая впопыхах швабра полетела вниз.
— Ладно, потом сбегаем за ней, — махнул рукой Лёвка. — Иди в класс; я твоё пальто на вешалку отнесу… Да быстрее, а то войдёт кто-нибудь… продраят за открытое окно.
Генька остался закрывать окно, Кончак помчался в раздевалку… А Витька, вытирая рукавом куртки подбородок, отправился в класс.
Звонок застал его у дверей. Ребята уже сидели на своих местах, только Пашка стоял в коридоре у окна.
Витька не утерпел, подошёл к нему и выглянул из-за его плеча на улицу. У входа угрюмо топтались мальчишки из соседней школы.
— Привет! — сказал Витька.
Пашка вздрогнул, повернулся. Нос его распух со вчерашнего, глаза растерянно бегали по сторонам… Как ни старался Пашка придать своему лицу независимое выражение, выглядел он всё же очень жалким.
Витька усмехнулся, пошёл в класс.
— Если ещё раз ребят позовёшь, буду бить тебя на каждой перемене.
Пашка засопел, пошёл следом.
— Ладно, ладно, — бурчал он не очень уверенно, — всё равно имеешь…
В класс на минутку заглянула Мария Григорьевна — был не её урок. Она подозвала Витьку и спросила с сожалением:
— Ты вчера ещё раз дрался?..
— Дрался… — больше Витька ничего не сказал. Ему хотелось оправдаться, пообещать, что он больше не будет, но он стоял насупив брови и отчуждённо смотрел по сторонам.
На уроке ребята, исключая, конечно, Пашкиных приятелей, посматривали на него с уважением и гордостью.
Валя по-прежнему сидела на самом краешке скамьи. Витька разглядывал её исподтишка, а один раз заметил, что она тоже смотрит на него. Он повернулся. Валя быстро отвела взгляд, а кончики ушей у неё порозовели. «И чего сидит на самом краю? — думал Витька. — Будто скамейки мало…»
