Рассказы о самоцветах - [41]
«Сапфир — камень неба, он заставляет думать о вере и о вечной жизни. Да спасется грешный человек!» — говорили в те времена.
Проходит много столетий, настоящий сапфир постепенно теряет свое значение.
Парюра из бриллиантов с 16 сапфирами, общим весом в 220 каратов. Алмазный фонд СССР
Только в середине XIX в. новые страницы открываются в его истории. Твердость, вязкость и прочность серого и синего сапфира находили все более и более широкое применение. Главная часть добычи сапфиров Монтаны (США) стала применяться для выделки из них опорных камней для часов и точных приборов. До одной тонны в год технического сапфира добывалось из дресвы изверженных пород Монтаны, и американский синдикат соперничал на рынке самоцветов с фабрикой синтетических корундов в Биттерфельде (Германия).
Синего камня не хватало, благодаря чему высоко ценили синие стекла, окрашенные кобальтом.
В Венеции был изобретен особый синевато-молочный состав, получивший название сапфирина. Прирейнскую яшму удалось окрашивать в синие, холодные, неприятные тона и выпускать на рынок как дешевую подделку лазурита под названием «немецкий ляпис».
Наконец, с открытием новых методов получения искусственных корундов, в начале текущего столетия (1910) было выброшено на рынок огромное количество синтетического сапфира, окрашенного в синий цвет солями кобальта. Десятки тысяч каратов этого синего камня заполнили рынок, вытесняя природные синие корунды.
Так постепенно забывался природный камень, и на смену ему шел продукт, полученный новыми химическими методами, применяемыми на крупных промышленных предприятиях.
Будущее — за химией, за торжеством химических процессов. Человек, разгадав тайны природы, научается подражать ей, заменяя тысячелетнее кипение в глубинах магм немногими часами горения печей, а редкие рассеянные кристаллики корунда — непрерывным потоком синтетического сапфира и рубина, выходящего из пламени гремучего газа.
Так кончаются пути «сапфейроса» древних на семитысячном году его истории!
Последний очерк посвящен камню, о котором я почти ничего не говорил. Его голубизна уже несколько тысячелетий связывается с цветом неба. Это — бирюза.
Но где я должен говорить о бирюзе — в очерке о зеленых или о синих камнях? Ведь самые прекрасные ее тона связаны с чисто небесным цветом, а другие, излюбленные Мексикой, сливаются с зелеными самоцветами.
Синий и зеленый цвета тесно переплетаются не только в природе, но и в восприятии человека. Посмотрите на картины Айвазовского. Какими незаметными переходами связаны здесь все оттенки сине-зеленых тонов, т. е. всей коротковолновой части солнечного спектра. Посмотрите и на самую природу, на сине-зеленые тона селадонитов, придающих особую окраску целым горным хребтам в окрестностях Батуми и Тбилиси; посмотрите на зеленую листву, в которой сплетаются желто-зеленые краски с синевой игл вечнозеленых деревьев. Недаром у многих первобытных народов понятия «зеленый» и «синий» определяются одним и тем же словом, и апашское слово «дуклии» одинаково применяется и к зеленым и к синим камням.
Поэтому должно быть понятным, что в течение всей истории человечества бирюза в ее голубых и зеленовато-голубых разностях постоянно смешивалась с другими сине-зелеными камнями и нередко носила одно и то же с ними название.
Бирюза — замечательный камень нежно-голубого, чистого тона, который так любили персы, сравнивая его с небесным сводом. Зеленоватые отливы приближают его к цветам бурных голубовато-зеленых вод, стекающих с ледников Кавказа, Гималаев или Альп. Мы восторгаемся и замечательной пятнистой бирюзой, где красновато-бурые пятна сплетаются в сложный рисунок среди чистого голубого тона. Это тот аматрикс, который так любили индейские племена Аризоны и Нью-Мексико и который еще и сейчас, сохраняя грубую обточку первобытного человека, превращается в красивые ожерелья для американских красавиц. Три мировых центра владели в истории человечества этим камнем неба. Самый крупный центр, еще и сейчас играющий основную роль на рынке бирюзы, — это знаменитые бирюзовые копи около Нишапура в Иране.
Старое персидское поверье говорит о том, что «бирюза — это кости тех людей, которые умерли от любви». Бирюзе приписывался целый ряд таинственных свойств талисмана, и нет ни одного камня, который играл бы большую роль в человеческих суевериях и лечебном деле, чем именно персидская бирюза. Все эти замечательные легенды, сказания, суеверия, которые могли бы наполнить целые большие трактаты, широко разливались по всему Ближнему Востоку. Иран, Средняя Азия, Кавказ и особенно Грузия, Турция вплоть до Палестины и Египта, — вот где было царство бирюзы; и арабы в своем движении на запад принесли с собой любовь к голубой бирюзе, внося ее тона и в украшения Альгамбры, и в дивные голубые изделия испанского искусства.
Но Восточная Азия — не единственный источник небесного камня; вероятно, еще гораздо раньше, еще до открытия персидских копей Нишапура, человечество познало бирюзу. Я говорю о копях Синайского полуострова, которые открыты были египтянами еще за 3–4 тысячелетия до нашей эры, в шести днях пути верблюжьих караванов от Суэца.
