Рассказы о привидениях - [15]

— Д… добрый вечер, — выдавил он наконец. — А вы кто?

— Я? — дама удивилась и даже как будто слегка обиделась. — А разве по мне не видно?

— Нет, — чистосердечно признался Лоуренс.

— Вы там, верно, джин с пивом мешали, в этом вашем «Сломанном пере», — недовольно поморщилась незнакомка. — Ну, так вот, я — Смуглая леди сонетов!

Лоуренс Смайли разинул рот, но так и не смог издать ни звука. Подождав немного, дама раздраженно сказала:

— О, черт! Похоже, я зря утруждалась. Но ты же сам два часа назад ныл, что тебе нужна муза! Мы с Ларой и Бетти бросили жребий — кому идти, и вот мне выпало. А тут такой радушный прием!

Лоуренс непослушными руками ослабил узел шейного платка и, наконец, прохрипел:

— Вы что же — та самая?

— Ну конечно, а какая же еще, — нетерпеливо ответила дама и решительно взяла молодого поэта под руку. — Ну что, пойдем сразу к тебе или погуляем немного, встретим рассвет или что там вам еще нужно, поэтам, для вдохновения? Есть не хочешь? А то я знаю тут место одно неподалеку, открыто всю ночь и кормят вполне прилично. А вот выпивки тебе на сегодня явно хватит. Ну, так что?

Обессилевший Лоуренс, практически повиснув на Смуглой леди сонетов, суконным языком произнес лишь одно слово — «Домой!», и больше не вымолвил ни звука.

По прибытии домой Лоуренс, не снимая верхней одежды, скрючился на диване и перестал подавать признаки жизни. Смуглая леди сонетов еще немного побродила по комнате молодого поэта, заглянула в ящики письменного стола, рассмотрела фотографии на каминной полке, нашла на подоконнике яблоко, с аппетитом съела его и выбросила огрызок в окно. Затем уселась за письменный стол, взяла несколько листов чистой бумаги, обмакнула перо в чернильницу и принялась писать.

Она писала, не отрываясь, до самого рассвета, и в результате исписала мелким почерком пять листов с обеих сторон. Поставив последнюю точку, Смуглая леди сонетов аккуратно завинтила крышку чернильницы, убрала перо, веером выложила исписанные страницы на середине стола и, поцеловав спящего Лоуренса Смайли в лоб, растворилась в воздухе.

От поцелуя Смуглой леди молодой поэт моментально проснулся и вскочил с дивана, причем с удивлением отметил, что никаких последствий вчерашней попойки в «Сломанном пере» не ощущает.

Но где же дама? Он отлично помнил, что пришел сюда не один, а со странной незнакомкой, которая пыталась уверить его в том, что она — призрак той самой Смуглой леди сонетов! Какой бред, однако. Видно, это ему все же примерещилось. Надо бросать пить, да и Джозеф с Невилом плохо на него влияют…

Тут Лоуренс заметил исписанные листки на письменном столе. Он взял их в руки, долго вертел и так, и эдак, и наконец начал читать.

То, что он читал, заставляло его смеяться и плакать; вспоминать все, что с ним было, и одновременно забывать обо всем; чувствовать себя всемогущим божеством и ничтожным клопом; дышать полной грудью и задыхаться; желать покончить со всем прямо здесь и сейчас — и жить вечно. Закончив читать, Лоуренс схватил перо и бумагу, и принялся писать. Он писал, прерываясь лишь на еду и сон, один месяц, три недели и два дня. Его приятели Джозеф и Невил, скучая в «Сломанном пере», уже решили, что их неуравновешенный друг на самом деле утопился в мутных водах Темзы, как и обещал, но вскоре они увидели рецензии в газете «Таймс», а потом и в газете «Гардиан». Там критики на все лады хвалили третий сборник стихов мистера Лоуренса Смайли со скромным названием «Венок сонетов». Отмечалась свежесть и новизна поэтического слога, яркость и оригинальность метафор, стилистическая отточенность и ясность мысли. Самому мистеру Смайли предрекалось большое будущее на небосклоне современной поэзии, и выражалась надежда, что ранние, неудачные опыты автора навсегда канули в прошлое.

А вскоре и сам мистер Смайли появился в «Сломанном пере», чтобы отпраздновать с приятелями — на сей раз успех, а не провал. Но сколько бы джина ни выпивал с того дня Лоуренс Смайли, он никогда не пьянел, и никому никогда не рассказывал о той странной встрече на набережной реки Темзы.

Герцог Первый и Герцог Второй

Дженнифер Хэрроу выбрала день своего двенадцатилетия для того, чтобы сообщить маме важную новость — ей стал являться призрак Герцога.

Гости разошлись, миссис Хэрроу как раз убирала со стола остатки праздничного угощения, а служанка Энни относила их в кухню. Застыв на мгновение с вазочкой цукатов в руках, миссис Хэрроу повернулась к дочери и, стараясь быть одновременно мягкой и ироничной, сказала:

— Дженни, ну ты же знаешь, что призраков не бывает!

— Бывает!

— Ты уже взрослая! Не придумывай. Вот, лучше помоги мне отнести это на кухню.

— Пусть Энни отнесет! А ты лучше дослушай!

Энни, которая удобно прислонилась к буфету и собралась было слушать историю про призрака, нехотя взяла вазочку и потащилась на кухню, бубня под нос что-то про «несносную пигалицу». Миссис Хэрроу отодвинула стул от обеденного стола и села. Когда Дженнифер упрямится, сладить с ней невозможно — лучше потерпеть и дать ей «выпустить пар».

— Ну, слушаю!

— Герцог являлся уже пять раз! Он приходит всегда по ночам! Я не стала говорить тебе сразу — хотела проверить, точно ли это он. Но теперь я знаю — это точно Герцог!