Рассказы о пластунах - [93]

Сразу же, как только Михаил Михайлович показал ей ответ правления колхоза, Зоя решила, что пойдет на ферму — поделится радостью. Только теперь она заглянула домой, предупредила мать, чтобы она не волновалась. И пошла себе по пыльной дороге, уносясь мечтами высоко-высоко.

Семка только что вернулся из загона. Присел на крылечке общежития, в тенек, закурил. Медленно, словно бы прогуливаясь, подошла Варвара.

— Ты чего ж это вчера на бетонку не пошел? — спросила она, в упор глядя на парня.

Семка смотрел на папиросу. Не поворачивая головы, ответил:

— Не захотелось.

Варвара ждала, что он еще скажет, но Семка ничего больше не говорил. Игнат все утро, пока они возились в загоне, твердил приятелю: «Покажи характер, не подходи первый. Сделай вид, что тебе до нее дела нет…» Семка соглашался: «Правильно, так и сделаю». Первой подошла Варвара, и Семка утвердился в своем решении. Он только один раз взглянул на девушку и тотчас опять уставился на папиросу.

Сначала Варвара смотрела на Семку смеющимися глазами. Потом смех стал гаснуть.

— Ох, и весело мы вчера погуляли! — сказала девушка.

Семка уцепился за ступеньку свободной рукой, до того хотелось ему вскочить и броситься к Варваре. Но он не вскочил. И ничего не сказал.

— Ну чего ты молчишь как истукан? — не выдержала Варвара.

Семен дернул плечом.

— А чего говорить-то?

— Значит, уж и говорить нечего?

Семка молчал.

— Ладно, — Варвара хотела сказать это «ладно» беспечно и легко, а получилось зло, с раздражением. Она повернулась круто и пошла прочь. Но, сделав несколько шагов, остановилась.

— Так, значит, и нечего сказать? — спросила она еще раз.

Семка щелчком отбросил недокуренную папиросу, встал и толкнул дверь в комнату. Через минуту он выскочил на крыльцо, хотел окликнуть Варвару, но она была уже далеко — бежала через футбольное поле к корпусам. Семка стукнул кулаком по балясине.

— Дурак! Чего наделал, — сказал он вслух. — Вот дурак так уж дурак!

Пришел Игнат, спросил:

— Как, побеседовали?

— Побеседовали, — хмуро ответил Семка. — Показал я ей характер, а она хвостом виль — и убежала. Эх, насоветовал ты мне, Игнат, хуже некуда! Теперь, считай, все…

— А ты ее крепко любишь?

— Крепко, — убежденно сказал Семка.

— Да-а, — Игнат поскреб в затылке. — Черт их знает, этих девок, как с ними обходиться. Думаешь, как лучше, а выходит… Особенно с этой Варварой… Знаешь, чего я тебе скажу: сходи к Алексею Васильевичу, посоветуйся. Хочешь — вместе пойдем.

— Какие уж тут советы! — безнадежно махнул рукой Семка.

— Нет, ты не скажи. Алексей Васильевич постарше нас. Я, понимаешь, когда на ферму пришел, волком на него смотрел. Дело прошлое, сейчас уж и рассказать можно. Думал, понимаешь, что он вокруг Ани… А отчего так думал? О чем бы мы ни говорили, все у нее Панков на языке. «Алексей Васильевич сказал», «Алексей Васильевич не советует», «Алексею Васильевичу нравится…». Вот и почудилось мне: что-то не так, уж больно она его поминает часто. А потом, как узнал Панкова поближе, понял: все так, все правильно. Хороший он человек, возьми любого у нас на ферме, и всякий о нем только доброе скажет. Выходит, вроде виноватый я перед ним. Вот оно какое дело, — Игнат повторил любимое присловие Панкова и усмехнулся.

И Семка бледно улыбнулся.

— Что ж, можно и к Алексею Васильевичу сходить. Может, что дельное присоветует.

Заведующего они разыскали в первом корпусе.

— Поговорить надо, — сказал Игнат, отзывая Панкова в сторону.

— Давай говори.

— Тут неудобно. Такой разговор…

— Ну, если такой разговор, подожди, я сейчас освобожусь.

Пошли к артезианскому колодцу, сели в тени.

— Давайте выкладывайте ваше дело. — Панков посмотрел на Игната, потом на Семку.

— Давай говори, — Игнат подтолкнул Семку локтем. Тот ожесточенно грыз соломинку и молчал.

— Ох, Семка, где ты языкастый, а тут… Ладно, я скажу. С Варварой у них никак не ладится. Он ее любит, сохнет по ней, видите, какой тощий стал — никакого привесу не дает.

Семка поморщился. Игнат не обратил на это внимания.

— Я ему говорил: плюнь на нее, забудь. Не может. Говорю: покажи характер, не ходи за ней. Не может.

— Ну, как не может, — обиделся Семка. — Показал вот, а что получилось?

— И я говорю: ничего не получилось.

— А я-то чем могу помочь? — пряча в усы улыбку, спросил Панков.

— Посоветуйте, — сказал Игнат. — Вы человек женатый, знаете, как с бабами обращаться надо. Я вот к чему: Семка — он с виду парень гвоздь, а на самом деле — телок.

— Ты уж скажешь, — запротестовал Семка.

— Точно, — заверил Игнат. — Я же вижу, как ты с Варварой. И как она с тобой. Меня что смущает, Алексей Васильевич, уж больно девка она, — Игнат неопределенно повел пальцами, посмотрел на Семку и подыскал наконец слово, — крученая. То в одну сторону ее кинет, то в другую. И соврет — недорого возьмет. Боязно мне за Семку. Надо ему помочь, а как — не знаю. Ума не приложу.

— Я ей жениться предлагал, — уныло произнес Семка, — а она смеется. Говорит: «Рано, несмышленая я». А потом: «Жить где будем?» У матери ее негде, у моей тоже не ахти какие хоромы. Ну, приткнуться можно. На время, конечно.

Панков посерьезнел.

— Было б у меня жилье, дал бы я вам комнату, и дело с концом. Но у меня его нет. Вот оно какое дело. На будущий год добьюсь. Будет. Только тебе ждать-то некогда?