Рассказы о любви - [6]

«И с Руми я расстался на этом самом месте»,— подумал он.

Тринадцать лет назад, в такой же осенний день, Дзиро Уоми и Дайскэ Тоцука прохаживались по храмовому саду. Каждый думал о твоем. Вдруг оба разом остановились.

— Скажи честно, ты любишь Руми?

Тоцука в упор взглянул на Уоми. Его глаза горели решимостью, не допускавшей никаких уверток.

И тот и другой были в одинаковых форменных тужурках с оторванными пуговицами и в летних гэта. Оба учились в одной и той же школе второй ступени[7].

— Не виляй, говори прямо. Если ты по-настоящему, всем сердцем любишь Руми, я отступлюсь, отдам ее тебе. А сам сегодня же брошу школу и уеду к себе в деревню крестьянствовать. Говорят, человеческая жизнь продолжается полвека, так что у меня будет достаточно времени, чтобы постараться забыть Руми.

Уоми молчал. Он знал, что его приятель слов на ветер не бросает. Если Тоцука сказал, что уйдет из школы, значит, так оно и будет.

— Хорошенько подумай и скажи мне, любишь ли ты Руми так, чтобы жизни для нее не пожалеть? Если да, я уступлю ее. Но если для тебя это просто забава, уйди и оставь Руми мне. Я люблю ее всерьез.

Уоми опять промолчал. Он не мог так сразу ответить.

Он в самом деле любил Руми, но вовсе не был уверен, что его чувство сильней и глубже, чем у Тоцука. Руми ему нравилась, и одна лишь мысль, что он может потерять ее, причиняла ему нестерпимую боль. Но, в отличие от Тоцука, он не собирался сообщать родителям о своей любви, а тем более немедленно жениться на Руми.

Открыться родителям? Ни в коем случае, со страхом думал Уоми. Что до женитьбы, то она казалась делом отдаленного будущего и никак не связывалась в его представлении с Руми, хотя он безусловно любил ее и терять ни в коем случае не хотел.

— Я люблю ее,— наконец решился Уоми, ежась под обжигающим взглядом Тоцука.

— Сильнее, чем я? — хрипло спросил тот. Его глаза, казалось, пытались заглянуть Уоми в самую душу.

— Наверное,— ответил Уоми, испытывая внутреннюю муку.

— Наверное?! Да как ты смеешь так говорить о ней?! Ну! Любишь ее сильней, чем я?

— Люблю. — Уоми судорожно сглотнул слюну.

— Так,— лицо Тоцука на мгновение исказилось. Он сдвинул фуражку набекрень и несколько раз глубоко, как бы через силу вздохнул. — Ладно. Она твоя. Ты талантливый, ты — сын богатого помещика. И не выпивоха, как я. Ты ей подходишь больше. Всё, я с ней уже не увижусь. Пойду собирать вещи.

— Ну а зачем школу-то бросать? — сказал Уоми, пытаясь приободрить приятеля. Эти слова, кажется, и вывели Тоцука из себя.

— Спасибо за заботу,— вспыхнул он. — Ах ты гад!

И влепил Уоми звонкую оплеуху, а потом стал наотмашь бить его по щекам. Уоми почти не сопротивлялся. Он знал, что Тоцука гораздо сильнее. Однако у него хватило предусмотрительности прикрыть ладонями глаза, чтобы Тоцука их случайно не повредил.

Хотя у Уоми и Тоцука были разные характеры, их отчего-то тянуло друг к другу. Они все время проводили вместе, пользовались общими конспектами, даже деньги, которые ежемесячно присылали родители, у них были вроде общих, и один без стеснения занимал у другого, если тот получал перевод.

Тоцука был хорошо развит физически. Еще в гимназии на Кюсю он активно занимался спортом, был капитаном школьных команд по дзюдо и кэндо, но, поступив в школу в Киото, бросил занятия спортом, хотя там сразу обратили внимание на его физические данные и настойчиво предлагали вступить в одну из секций.

— Если я займусь спортом и заброшу книги, то на всю жизнь останусь недоучкой. Способностей у меня маловато, не то что у других. У меня и в гимназии ничего в голове не держалось. Пора браться за учебу,— оправдывался он, отбиваясь от тренеров.

Руми была официанткой в кафе на Каварамати. Первым познакомился с ней Тоцука. Однажды вечером он заглянул к Уоми и сказал:

— Сегодня поведу тебя в одно занятное местечко. Только ни о чем не спрашивай.

В кафе он заказал для Уоми кофе, а для себя — сакэ.

— Ну как? Нравится?

Уоми сразу догадался, что тот имеет в виду. Среди официанток, золотыми рыбками скользивших между столиками, Руми сразу же обращала на себя внимание.

Время от времени она подходила к их столику, но сразу упархивала к другим посетителям. В отличие от других официанток, одетых в яркие кимоно, она была в европейском платье. Когда Руми приближалась к ним, Уоми немел от восхищения. Он судорожно затягивался сигаретой, стараясь скрыть от друга впечатление, которое произвела на него девушка.

Тоцука не произносил ни слова, лишь зачарованно глядел на Руми. А когда она подходила к другим посетителям, он злобно сверлил их глазами и пил сакэ.

Оба влюбились в Руми по уши. Теперь они каждый вечер проводили в кафе, тратя на это почти все свои деньги. Спустя две недели они уже гуляли с Руми по ночному Киото, а через месяц она пригласила юношей в гости в Китано, где снимала комнату. К этому времени друзья совсем потеряли голову от любви.

— Она живет скромнее, чем я думал. На обед съедает один тостик — и больше ничего,— восхищался Тоцука.

— Да, это здорово,— вторил ему Уоми.

— Что мне больше всего в ней нравится — она не ломака и очень искренняя. Это делает ее особенно привлекательной.