Рассказы о любви - [4]

Отель, в котором посоветовал остановиться один из сослуживцев Сюнкити, оказался роскошнее, чем они предполагали. Едва переступив порог просторного холла, Канако ощутила беспокойство.

По длинному коридору с натертым до блеска — того и гляди поскользнешься — полом их проводили в номер. Не выпуская фуросики из рук, Канако подошла к окну и молча уставилась в крутой склон горы, подступавший к самому зданию. Она не могла понять, почему ей вдруг стало не по себе. Но факт оставался фактом — радостное настроение исчезло без следа.

— Здесь все так шикарно. Ох, чует мое сердце, влетит нам эта ночь в копеечку,— шепнула она подошедшему мужу.

— Мой коллега говорил, что этот отель не из дорогих.

— Может, для кого и не из дорогих. Ты погляди, как обставлена комната.

Канако обвела подозрительным взглядом новые циновки, зеркало в красной лакированной раме, стол сандалового дерева, яркие дзабутоны[5], причудливой формы вешалку для одежды... Ей почудилось, будто все эти вещи уставились на нее жадными глазами и готовы прямо сейчас выудить из ее кошелька все наличные деньги.

Догадавшись, что ее беспокоит, Сюнкити самодовольно сказал:

— Ничего, у нас ведь пять тысяч.

— Знаю, но за эту комнату сдерут добрую половину всех наших денег.

— А ты как думала? Ведь мы приехали не куда-нибудь, а на курорт.

— Что-то мне расхотелось ночевать в этом отеле,— хмуро пробормотала Канако, потом обернулась к мужу и решительно сказала: — Послушай уйдем отсюда, пока не поздно.

И, не дождавшись ответа, поспешно вышла из номера. Провожаемые недоуменными взглядами прислуги, Канако и Сюнкити покинули отель.

Когда они снова оказались на улице, Сюнкити вздохнул с облегчением и не стал бранить жену за своеволие. Он ощупал спрятанные во внутреннем кармане пять тысяч. Они спокойно лежали на месте, а ведь чуть было не уплыли из рук.

— Потратить столько денег на гостиницу! И как такая глупая мысль могла прийти нам в голову? — удивлялась Канако.

В глубине души Сюнкити был с ней согласен, однако заметил:

— Но нам все равно нужно где-то переночевать. Пожалуй, поедем в Мото-Хаконэ.

— Конечно! Ведь никто не требует, чтобы мы обязательно истратили все пять тысяч. Подыщем скромную симпатичную гостиницу и там переночуем.

Тут как раз подошел автобус. Они сели в него, и через двадцать минут их глазам открылось широкое, как море, озеро Асиноко.

— Какая красота! — воскликнула Канако, зачарованно глядя на воду, отливавшую свинцовым блеском. — Остановимся здесь, на берегу, а горячие источники — ну их.

Сюнкити тем временем разглядывал расписание автобусов. Внезапно у него мелькнула мысль, что последним рейсом они могли бы еще сегодня вернуться в Токио. С каждой секундой эта мысль разрасталась в его мозгу, словно надвигающаяся грозовая туча. Желание сохранить затаившиеся во внутреннем кармане пять тысяч передалось теперь и ему.

— А не вернуться ли нам в Токио? — предложил наудачу Сюнкити.

— Жалко! Ведь мы специально приехали сюда.

Красота озера, видимо, подействовала на Канако, и ее настроение переменилось.

— Но времени у нас осталось, только чтобы поужинать и лечь спать,— настаивал Сюнкити. Ему теперь казалось бессмысленным просадить уйму денег лишь для того, чтобы поесть и переночевать в гостинице.

— Пожалуй, ты прав,— после недолгих колебаний согласилась Канако. — Вернемся домой.

Теперь и ей представлялось неразумным тратить на гостиничный номер деньги, на которые можно приобрести, скажем, шерсть для вязания и новые дзори[6] в придачу.

Через полчаса отправлялся последний автобус, на котором они успевали к электричке на Одавара, а оттуда — на поезд до Токио.

Решив вернуться домой, оба сразу повеселели, на душе у них посветлело. В ближайшей закусочной они съели по тарелке горячей лапши и отправились погулять по пирсу, служившему причалом для прогулочных катеров.

По темной воде уже не скользило ни единого суденышка, озеро морщинилось мелкой рябью. Солнце зашло, и сразу же поднялся холодный, пронизывающий до костей ветер. Теперь, когда они договорились сегодня же уехать в Токио, Канако жадно разглядывала озеро, торопясь насладиться пейзажем.

— Ах, до чего же здесь чудесно! — то и дело восклицала она.

Потом вдруг спросила:

— Интересно, а вода в озере холодная?

Канако подошла к лодочной пристани, наклонилась к воде и опустила в нее руку. Сюнкити глядел на нее, и она казалась ему юной и очаровательной, как молоденькая девушка.

Канако купила кекс, и они съели его по дороге. В поезде не было произнесено ни слова до самого Токио. Устало прислонившись к окну, оба дремали. Канако тихо посапывала, вскоре захрапел и Сюнкити.

Незадолго до полуночи они добрались до дома и, не сговариваясь, поднялись по лестнице на цыпочках, чтобы не услышали соседи.

Жалкая, но привычная комнатушка, которую Сюнкити и Канако покинули нынче утром, показалась им удивительно теплой и родной.

Поев холодного риса с маринованными овощами, они сразу легли в постель.

— Прости, что я так повела себя в отеле,— на удивление извиняющимся тоном пробормотала Канако. — Зато теперь мы положим в банк все десять тысяч.

Пока Сюнкити раздумывал, что ответить, Канако уже спала.