Так сидит он на подоконнике, ковыряется в оконной замазке, все думы думает, разгадывает загадки жизни, пока обедать не снимут…
А как отобедает, положат его поспать, золотые сны посмотреть. А он глаза прикроет, сделает вид, что спит, а сам не спит, бодрится, рассуждает: «Нет, спать сейчас никак нельзя, так можно все на свете проспать. Вот, Наполеон, к примеру, всего по четыре часа в сутки спал, и, гляди, сколько успел наворочать — полмира завоевал! Вот только настоящую революцию сделать — поджечь океан народного гнева, ума куриного не хватило».
Так подремлет Ленин пару часов, сделает необходимые выводы, а тут, глядишь, уже и папаша его с работы пришел. Проинспектировал все, что надо, доволен, что у него в училищах все нормально, — ни пьянства, ни алкоголизма. А он в своем околотке всех в ежовых рукавицах держал, считал, что учеба превыше всего, ученье — свет, а неученье — сумерки сознания.
Посадит он Ленина к себе на колени и давай с ним в бирюльки играть, а потом в буриме. Папаша скажет ему слово, а Ленин тут же целую строку в рифму выдаст.
— Мосты, — говорит папаша.
— Драных кошек хвосты! — быстро отвечает Ленин.
— Телеграф, — спешит папаша.
— Обделался сиятельный граф! — еще быстрее Ленин отвечает.
— Телефон.
— Лебедей полный вагон!
— Банки.
— Выросли в носу поганки!
Быстро, ловко и весело у них игра протекает. Ленин смехом заливается, ну ребенок еще, что с него взять. Потом устанут оба, отдышатся, а Ленин возьмет и, как бы невзначай, спросит:
— Тятя, отчего в мире столько несовершенства и несоответствия? Вот один идет — в бобровом воротнике, а другой — в ветхом пальтишке. Один идет — пьяница горемычный, кренделя выписывает, с утра шары залил, а другая идет — задок отклячен и глаз не поднимает, значит, проституцией промышляет. Почему одни богатые, а другие бедные и всю жизнь вынуждены косолапиться? В чем корень зла и где счастье ночует?
А папаша от таких вопросов только диву дается, на Ленина глядя.
— И в кого ты, брат, у меня такой головастый уродился, в доктора, что ли? В детский сад еще не пошел, а уже такие каверзные вопросы задаешь.
Про себя подумал: «Вот дал Бог сыночка, час от часу не легче, опомниться не дает. От таких вопросов и кондрашка может хватить, еще умрешь раньше времени».
Решил он его тогда в детский сад определить. Пусть с ним няньки возятся и на его вопросы отвечают. На то они и поставлены там, в детском саду. А то дома с ним с ума сойдешь.
Собрали Ленину сумочку с карандашами, отправили в детский сад. Его без экзаменов взяли.
— Проходи, — сказали, — Ленин, у нас тут таких, как ты, головастых невпроворот. И ты еще будешь. Совсем весело станет.
Огляделся Ленин в детском саду, а там все — дурак на дураке оказались. Даже подружиться не с кем. Тогда он с Надей подружился. Она тоже умная оказалась. Стал с ней время проводить.
А домашние его хоть спокойно вздохнули: освободились, наконец, от супостата. Пусть теперь с ним няньки разбираются, им за это деньги платят. А там поглядим, что будет…
А Ленин из детского сада сразу в самостоятельную жизнь шагнул… И пошел, пошел по миру, сеять — разумное, доброе, вечное… И столько всего понасеял — до сих пор все растет, пышным цветом цветет и колосится.
Люди уж сами вроде ничего не сеют, а поглядят: а оно само все, ленинское, растет и прет! Прямо беда! Только прополют — а оно опять лезет. Такие живучие у Ленина семена оказались, долговечные. Только слышно, кто-нибудь ругнется: «Вот бурьяну-то понарасло, не продраться…»
Зато летом — хорошо. В зной забрался в заросли, в дебри и спрятался там в тенечке… Блаженствуй в ленинском раю… Хочешь — книжку читай, а хочешь — просто дремли, дыши сладким дурманом, смотри сны золотые и музыку сфер слушай… Жди, когда банан сам в рот упадет.
С Надей Ленин еще в детском саду познакомился. И сразу прикипел к ней, а она к нему присохла. Только не всем их дружба по нраву пришлась.
Нянька вдруг стала замечать, что все дети как дети, в игрушки играют или в ручеек, а то просто трепака отплясывают, а эти двое — нет! заберутся под кровать и шепчутся там, как партизаны. «Что такое?» — думает нянька. Подкрадется послушать, а ничего толком не разобрать, слышно только: шу-шу да шу-шу… «Ишь, шушукаются… Нет, — думает она, — добром все это не кончится. Так из них могут потом какие-нибудь социалисты-недоумки вырасти, или того хуже — большевики! Тогда сразу пиши пропало!»
А Ленин с Надей под кроватью затаились, друг друга за руки держат, о светлом будущем беседуют, мечтают, как подрастут еще немного, так поедут в Шушенское отдыхать. Там хорошо, грибов и ягод навалом и воздух свежий, не то что за границей, — в заграницах вонь одна — и зайцы непуганые бегают. Хочешь, возьми весло да набей полную лодку, а то лису подстрели да Наде на день рождения подари, чтоб шея не мерзла.
И главное — тишина, никаких тебе дебатов с трескотней, а значит, и слюни в лицо не летят. Натуральная жизнь на природе: молоко, яйца, сметана. Чего еще желать простому человеку? Лупи яйца да поглядывай с подоконника, в гущу народной жизни. А то пойди, рыбы в реке налови, она там сама на голый крюк бросается, и нажарь полную сковороду. В рыбе — фосфор, а значит, никакая известь и разжижение мозгам не грозит. А уж если совсем больше делать нечего, так хоть садоводством займись, палку воткни — яблоки с грушами вырастут. Землица там добрая, сама родит.
