Рассказы о котовцах - [3]
— Закружили нашу бригаду! — громко воскликнул с наигранной досадой взводный Яблочко. — Гоняемся за шляхтой, как борзые за волками, то влево, то вправо!
— А чего удивительного? — оглянулся на своего взводного эскадронный Девятов. — Волчья стая, когда спасается, всегда вразброд идет!
На слова эскадронного отозвался взводный Сорочан, черноусый широкоплечий детина.
— Гоньба, она не страшна, — сказал Сорочан. — Были б только кони да люди!
— Особливо кони, — заметил эскадронный политрук Шимряев. — А людей у нас в пешем дивизионе на два эскадрона хватит!
Выкурив по цигарке, командиры напились из ручья, черпая воду ладонями, затем сполоснули руки, лица и неторопливо пошли в рощу.
Котовский внимательно прислушивался к словам командиров, разговаривавших у ручья.
— Ты слышал, на что сейчас досадовали командиры? — спросил комбриг начальника штаба. — Так как там, в штабе армии, с нашей заявкой на конский состав?
— Нет лошадей в конском запасе, — ответил начальник штаба. — В штабе армии говорят, что кто-кто, а Котовский знает, где добывать лошадей. Намекают, — улыбнулся начштаббриг, — что вы, Григорий Иванович, имеете надежный блат у Пилсудского!
— Шутки шутками, — ухмыльнулся Котовский, — а с лошадьми дело дрянь.
— Конечно, дрянь, — согласился начальник штаба.
Котовский не унимался:
— Ну а если хорошенько покопаться в наших обозах? Неужели не наскребем два-три десятка лошадей, пусть даже нестроевых?
— Откуда быть лошадям в наших обозах? — пожал плечами начальник штаба. Подумав, поглядел на комбрига вопрошающе: — Да разве наступающей бригаде нужны только кони? А обученные солдаты, строевые седла, подковы, ухнали[6], овес, медикаменты? От заботы об одних снарядах да патронах голова кругом идет!
Котовский рассмеялся и душевно обнял начальника штаба за плечи:
— Ладно, Костя, не будем пустословить. Ты только подбрось мне лошадей, а остальное, так и быть, я достану у Пилсудского. Антанта щедрой рукой снабжает этого шустрого политикана! Есть у него и оружие, и амуниция, и обмундирование. Хватит и на нашу долю.
Ульрих опустил бинокль и усмехнулся:
— Такого добра, как изношенное оружие да подмоченная амуниция, у Антанты на все державы хватит! А что касается лошадей, так Антанта немало дала польской шляхте хороших гунтеров, которых вдосталь нахапала у немцев по Версальскому договору. На таких лошадях в сокрушительные атаки ходить, а не драпать без оглядки, как это делает польская конница. — Поразмыслив о чем-то, добавил: — Так что, видать, Пилсудский воюет на последнем дыхании.
Котовский пытливо поглядел на Ульриха и покачал головой:
— Не говори гоп, командир, пока не перескочишь! Рано еще снимать со счетов войско Пилсудского. Шляхта хотя и отходит, а сопротивление ее нарастает.
Начальник штаба спохватился вдруг:
— Пойду свяжусь со штадивом. Действительно с лошадьми канитель получается!
Комбриг отпустил командиров. Однако не успели они дойти до рощи, как услышали его команду:
— Командиров полков ко мне!
Ульрих и Криворучко вернулись. Замкомбрига Ульрих в эти дни командовал еще и первым полком вместо раненого Михаила Нягу.
Котовский развернул карту и поглядел на Ульриха:
— Сейчас же пошли эскадрон Скутельникова вот сюда! — Он указал место на карте. — Там пылит не то обоз, не то пехотная колонна. Наша пехота еще позади, стало быть, пусть проверит и действует по обстоятельствам.
Криворучко пристально поглядел в бинокль:
— Та цэ ж ти сами петлюровцы, що ушли из наших рук пид Кульчинами! Боны сами! Дозвольтэ мэни потолковать з ными, товарыш комбриг!
Котовский, не ответив, обратился к Ульриху:
— Выполняй, командир, не теряй время!
Ульрих сделал карандашом пометку на своей карте и побежал в рощу. А через две-три минуты эскадрон Скутельникова и взвод пулеметных тачанок вынеслись из рощи, пересекли дорогу и скрылись в солнечном мареве.
Криворучко тоскливо поглядел вслед уходившему эскадрону и насупился.
— Да будет тебе, Николай Николаевич, — усмехнулся Котовский. — Полк Ульриха сегодня дежурный, ему и карты в руки!
— И я в картах разбираюсь, — вздохнул Криворучко. — Ас петлюровцами я бы лучше добалакався, чем Скутельников. Он молдаванин и по-украински не очень-то кумекает.
Котовский откинул голову и рассмеялся:
— Не переживай, командир. Где Скутельников не доберет словами, так растолкует на саблях. На этот счет он у нас мастер…
В роще тем временем бойцы поочередно напоили у ручья лошадей, задали корм и расположились отдыхать на траве, в тени деревьев.
Шумно и весело было только в эскадроне Девятова.
Здесь совсем еще молодые бойцы осаждали Христоню со всех сторон, упрашивая рассказать им что-либо о боевом прошлом бригады, о ее бойцах и командирах.
Христоня, недавний чабан аккерманских помещиков, в кавбригаду Котовского пришел с отрядом красных партизан, теснимых румынскими войсками из Бессарабии. Невысокий, широкоплечий, черный как цыган, Христоня всегда искрился избытком веселья, сыпал шутками-прибаутками.
Но в эти минуты, после злополучного купанья в канаве, Христоня был не в духе и рассказывал неохотно, все больше о конях. Скрестив по-турецки ноги, он сидел в одних исподниках на разостланной шершавой попоне и с досадой поглядывал то на развешанные на ветвях мокрые галифе и гимнастерку, то косил смешливым глазом на свою конягу, которая беспечно мотала головой и с наслаждением жевала душистый овес, засыпанный в конскую торбу.
Издательство Круг — артель писателей, организовавшаяся в Москве в 1922 г. В артели принимали участие почти исключительно «попутчики»: Всеволод Иванов, Л. Сейфуллина, Б. Пастернак, А. Аросев и др., а также (по меркам тех лет) явно буржуазные писатели: Е. Замятин, Б. Пильняк, И. Эренбург. Артелью было организовано издательство с одноименным названием, занявшееся выпуском литературно-художественной русской и переводной литературы.
Документальное повествование о жизненном пути Генерального конструктора авиационных моторов Аркадия Дмитриевича Швецова.
Издательство Круг — артель писателей, организовавшаяся в Москве в 1922. В артели принимали участие почти исключительно «попутчики»: Всеволод Иванов, Л. Сейфуллина, Б. Пастернак, А. Аросев и др., а также (по меркам тех лет) явно буржуазные писатели: Е. Замятин, Б. Пильняк, И. Эренбург. Артелью было организовано издательство с одноименным названием, занявшееся выпуском литературно-художественной русской и переводной литературы.
Основу новой книги известного прозаика, лауреата Государственной премии РСФСР имени М. Горького Анатолия Ткаченко составил роман «Воитель», повествующий о человеке редкого характера, сельском подвижнике. Действие романа происходит на Дальнем Востоке, в одном из амурских сел. Главный врач сельской больницы Яропольцев избирается председателем сельсовета и начинает борьбу с директором-рыбозавода за сокращение вылова лососевых, запасы которых сильно подорваны завышенными планами. Немало неприятностей пришлось пережить Яропольцеву, вплоть до «организованного» исключения из партии.
В сатирическом романе автор высмеивает невежество, семейственность, штурмовщину и карьеризм. В образе незадачливого руководителя комбината бытовых услуг, а затем промкомбината — незаменимого директора Ибрахана и его компании — обличается очковтирательство, показуха и другие отрицательные явления. По оценке большого советского сатирика Леонида Ленча, «роман этот привлекателен своим национальным колоритом, свежестью юмористических красок, великолепием комического сюжета».
Рассказ об островах Курильской гряды, об их флоре и фауне, о проблемах восстановления лесов.
Повесть написана и форме дневника. Это раздумья человека 16–17 лет на пороге взрослой жизни. Писательница раскрывает перед нами мир старшеклассников: тут и ожидание любви, и споры о выборе профессии, о мужской чести и женской гордости, и противоречивые отношения с родителями.
Это третья книга писательницы, посвященная школе. В «Войне с аксиомой» появляется начинающая учительница Марина Владимировна, в «Записках старшеклассницы» — она уже более зрелый педагог, а в новой книге Марина Владимировна возвращается в школу после работы в институте и знакомит читателя с жизнью ребят одного класса московской школы. Рассказывает о юношах и девушках, которые учились у нее не только литературе, но и умению понимать людей. Может быть, поэтому они остаются друзьями и после окончания школы, часто встречаясь с учительницей, не только обогащаются сами, но и обогащают ее, поскольку настоящий учитель всегда познает жизнь вместе со своими учениками.
Писатель А. Домбровский в небольших рассказах создал образы наиболее крупных представителей философской мысли: от Сократа и Платона до Маркса и Энгельса. Не выходя за границы достоверных фактов, в ряде случаев он прибегает к художественному вымыслу, давая возможность истории заговорить живым языком. Эта научно-художественная книга приобщит юного читателя к философии, способствуя формированию его мировоззрения.
Эта книга — сплав прозы и публицистики, разговор с молодым читателем об острых, спорных проблемах жизни: о романтике и деньгах, о подвиге и хулиганстве, о доброте и равнодушии, о верных друзьях, о любви. Некоторые очерки — своего рода ответы на письма читателей. Их цель — не дать рецепт поведения, а вызвать читателей на размышление, «высечь мыслью ответную мысль».