Рассказы о Кирове - [50]

«Итальянка» была ликвидирована в самом зародыше. Десятки рабочих после речи Кирова выступали и каялись в своих ошибках, клеймили предателей дорониных и носковых.

В течение почти трех лет Киров работал в нашей ячейке. За эти годы он превратил ее в боевую организацию, выдвинувшую десятки талантливых работников. В общей массе рабочих завода Сергей Миронович замечательно умел находить эти таланты.

Сотни старых рабочих завода знали Кирова. Со многими из них он запросто беседовал. К нему рабочие часто обращались за советами и с просьбами. Его простота и скромность поражали всех встречавшихся с ним.

С. Л. Маркус ПОКОРЯЯ ЛЮДЕЙ СЛОВОМ

В 1921 году осенью я была командирована на Кавказ — мне было дано задание наладить работу среди женщин в Горской республике, Грузии, Азербайджане. Сергей Миронович был тогда секретарем ЦК КП (б) Азербайджана. В Баку я остановилась на квартире у Кировых, и мы встречались с Сергеем Мироновичем каждый вечер. Оба мы возвращались с работы очень поздно, обедали, а затем начинались беседы, которые тянулись далеко за полночь.

Тут, в Баку, я впервые услышала речь Сергея Мироновича. Это был незабываемый момент. Он выступал на митинге, устроенном в связи с каким-то крупным международным событием. Как сейчас, помню длинный зал, стол на сцене, Сергея Мироновича, стоящего у рампы. Он начал речь как будто обыкновенно, так, как начинают ее многие ораторы. Но уже вскоре весь зал замер, словно зачарованный. Все взоры были прикованы к Кирову. Он покорил людей своей неумолимой логикой, глубокой большевистской убежденностью и принципиальностью, звучавшими в каждом его слове. Для слушавших Кирова ничего кругом больше не существовало, кроме его живой, горячей, напряженной мысли, которая неудержимо звала вперед. Конец его речи был потрясающим. Это был подлинный пафос народного трибуна, тесно, неразрывно связанного с массами. Глядя в этот момент на товарища Кирова, мне казалось, что он становится как-то больше, растет на моих глазах, сливается с нами и будто в зале уже не отдельные люди, а нечто целое, единое. Было несомненно: если бы в тот момент он повел нас в бой против врагов Родины, мы все пошли бы за ним, как один, не колеблясь ни минуты. Такова была сила его воздействия на массы. Сергей Миронович кончил свою речь. Раздался гром аплодисментов. Аплодировала и я. Я ощущала себя неразрывной составной частичкой единого коллектива, с теми, кто вместе со мной слушал Кирова.

На этом митинге я видела одного старика. Мне потом рассказывали о нем. Когда он пришел домой, его спросили, где он был. Он ответил: «Где был? Ведь сегодня выступал Киров!» Этот старик, вероятно, был уже далек от политики, но выступал Киров, и он не мог не пойти. И действительно, слушать Кирова шли все — шли не только друзья, но и люди «нейтральные» и даже те, кто был настроен против Советской власти.

Ярко сохранилась в моей памяти встреча с Сергеем Мироновичем после смерти Владимира Ильича Ленина. Трудно передать словами всю глубину горя, которым был охвачен Сергей Миронович в те скорбные дни.

Несколько раз я встречала Сергея Мироновича на квартире у Серго Орджоникидзе в Москве. Между ними была большая близость, они относились друг к другу с трогательной заботливостью, с какой-то особой теплотой. Помню такой момент, он ярко сохранился в памяти. Побеседовав у Серго с Сергеем Мироновичем, я собиралась уходить. Провожая меня, они, дружески обнявшись, вышли в переднюю. С тех пор эта картина неизменно возникала в моем воображении при мысли о необыкновенной близости двух друзей — Сергея Мироновича и Серго Орджоникидзе. Приезжая в Москву, Сергей Миронович обычно останавливался у Серго. А в дни пребывания Сергея Мироновича в Москве Серго никогда не садился без него есть. Когда Серго заболевал, Сергей Миронович волновался, нервничал и ежедневно звонил ему, справляясь о его здоровье.

М. Маяк КАК КИРОВ МНЕ ПОМОГ

Помню, хорошо помню, это было в Баку во время установления Советской власти в Азербайджане. Я был беспризорным мальчиком, так лет двенадцати-тринадцати. Ноги босые, грязное тело, и едва была прикрыта грудь, в большом лохматом мужском полупальто до ног. Все мое тело было черное, кроме зубов. И так около года я проводил свою жизнь на улицах Баку.

Однажды я пошел в военкомат просить, чтобы меня направили на работу. Вместо работы отправили меня в детский дом. Тут было много беспризорных ребят. Но через три дня я оттуда удрал. Это было рано утром. Никто меня не заметил. Я бежал до самого здания Бакинского Совета, где работал товарищ Киров. Подошел я к часовому.

— Разрешите мне к товарищу Кирову, — сказал я.

— Убирайся вон сейчас же!

Прогнал он меня и не разрешил стоять даже около кабинета. Ясно, решил про себя я, такой у меня вид, что красноармеец думает, что я шучу.

Как бы то ни было, убеждал я себя, но сегодня нужно увидеть товарища Кирова. Голодный и жалкий, сидел на лестнице до самого вечера, пока вышел он с двумя товарищами. Я бросился к нему, схватился за его тужурку, посмотрел ему в лицо и сказал:

— Товарищ Киров, посылай меня на работу.

— Какую тебе работу, мальчик? — сказал он с улыбкой.