Рассказы о Чарлзе Дарвине - [21]

Впереди была Австралия, где сохранились сумчатые животные, давно уже вымершие в других местах земного шара, — живой музей естественной истории! Новая Зеландия! Впереди лежали коралловые острова, воздвигнутые мириадами крошечных строителей — коралловыми полипами. Потом остров Маврикия, остров св. Елены, остров Вознесения. Опять Бразилия, а там архипелаг Зелёного Мыса… И всё это обещало новые факты, новые мысли…

Но самым радостным днём Чарлзу показался тот, когда уже можно было — какое счастье! — написать домой:

«Пришлите мне зимнее пальто, тёплую обувь в Девонпорт, с надписью: „Сохранить до прибытия К. Е. В.^[14] „Бигль““.»

В Дауне

Дети постучали и, войдя в кабинет, зашептали друг другу:

— Теперь ты спроси, я вчера ножницы брал.

— А я сегодня приходила за верёвочкой.

— Дорогой папа, — тихо сказал Френсис, — мы принесли новых жуков. Может быть, вы найдёте интересным посмотреть на них. Потом ещё… позвольте нам взять молоток и гвозди.

— Они в ящике в углу. Вам не надо вставать, дорогой отец! Если вы разрешите, мы сами отыщем, — прозвенел серебристый голосок Энни.

Дарвин положил лупу и откинулся в кресле. Этого было вполне достаточно, чтобы дети подбежали обнять его и, конечно, получить все нужные им предметы. Ну, а попутно Френсис прихватил линейку: «Пригодится». Маленькая Генриетта не могла оторвать взгляда от чистых листков бумаги на столе: «Вот на этом она нарисовала бы домик с трубой. Из трубы идёт дым. Ещё дерево хорошо нарисовать»…

Отец протянул ей листок.

Дети убежали в сад. В раскрытое окно доносился их весёлый смех. Но не прошло и часа, как им очень понадобился пластырь, потому что они играли в доктора. Энни наотрез отказалась ещё раз беспокоить отца. После некоторого колебания Френсис вызвался сам.

— Нам нужен пластырь, — сказал он, перешагнув через порог.

— Возьми. Но не можете ли вы больше не ходить сюда, уж и так довольно мне мешали? — ответил отец, не поднимая головы.

Френсис вышел из комнаты с очень унылым видом. Вся компания сразу заметила перемену в лице брата.

— Он работает, а мы три раза ходили, — пояснил тот, откладывая пластырь в сторону. Удивительно, но этот зелёный комочек вдруг стал ненужен. В доктора не стали играть: показалось неинтересным.

…Все эти годы Чарлз Дарвин напряжённо работал. На другой же день по приезде из кругосветного путешествия он принялся за хлопоты: надо было обработать собранный им материал. В Шрусбери стояли огромные ящики с печатями всех стран. Это — гербарии, образцы горных пород, кости давно вымерших животных, чучела, банки с улитками и червями, жуки, бабочки… Каждый образец под своим номером. Теперь нужны были учёные — специалисты разных отраслей естественных наук, чтобы разобраться во всех этих сокровищах, классифицировать, дать научное определение.

И вот Дарвин ездит из Шрусбери в Лондон, Кембридж, уговаривает крупных учёных заняться его сокровищами. Он добивается от правительства тысячи фунтов стерлингов на издание книги о животных, увиденных им во время путешествия.

Общее описание путешествия и геологическую часть учёный оставил за собой и целыми днями разбирал и определял в лаборатории Кембриджского университета минералы и горные породы.

Покончив с этим, он переехал в Лондон и стал готовить к печати «Дневник путешествия», потом ряд геологических трудов.

Дарвин постоянно встречался с видными учёными, бывал в различных научных обществах.

В этот период в жизни Чарлза произошло ещё одно очень важное и радостное событие. Ещё в детстве Чарлз дружил с девочкой по имени Эмма Веджвуд. Она жила поблизости от Шрусбери. Дети выросли на глазах друг у друга. Когда Дарвин вернулся из путешествия и молодые люди встретились, они оба поняли, что их связывает нечто большее, чем просто дружеские чувства. Кроме очаровательной внешности, Эмма обладала ещё более важными достоинствами: добротой и спокойным ласковым характером. Чарлза радовало и то, что Эмма проявляла живой интерес к его научным делам.

Поженившись, молодые сначала поселились в Лондоне, но скоро шум и суета столичной жизни им наскучили, и они купили недалеко от Лондона имение в деревне Даун.

Всё было хорошо: в жене он нашёл верного, любящего друга, дети радовали, напечатанные им книги все хвалили. Одно подводило — здоровье. Как будто совсем недавно он мог спать под открытым небом, переносить голод и холод, терпеть жажду. Какие тяжести таскал на своих широких плечах! Теперь его часто охватывает слабость, какое-то общее недомогание; только неусыпные заботы Эммы помогают сохранять работоспособность…

…Он вышел в гостиную. У окна за небольшим письменным столиком миссис Дарвин правила корректуру его последней книги. Дверь их гостиной открывалась на веранду, где стояла лёгкая садовая мебель и жардиньерки с растениями.

«Опять неважно себя чувствует. Шаг тяжёлый», — подумала Эмма. Она отлично узнавала все оттенки в состоянии его здоровья по звуку шагов, по улыбке, которой он пытался скрыть от неё одышку и сердцебиение.

Дарвин прошёл в сад и остановился под окном одной из комнат. Это был условный знак; в ответ тотчас раздалось:

— Добрый день, дорогой Дарвин! — В окно выглянул его друг, ботаник Гукер, приехавший погостить в Даун.