Рассказы о большом мире - [35]

– Годно, годно. А как они вернутся в своё время?

– А они во время своих путешествий познакомятся с худощавым длинноволосым очкариком, парнем-хакером, который построит машину времени и перекинет их обратно. Парень этот, кстати, окажется сыном друга отца одного из Гэгэ, того самого друга, который возглавлял лабораторию, в которой они, нажав кнопку, переместились в будущее. По возвращении в своё время, парни ловят негодяя, на тот момент не шибко могущественного и сдают его полицейским.

– Годно. Я прям вижу обложку – два парня с бластерами пробираются в полумраке сквозь джунгли, в которых кишат зомби и другие монстры. Только вот секс где?

– Секса мало, потому что целевая аудитория подростковая в основном.

– Но любовная линия должна быть всё равно. Подросткам это тоже очень интересно.

– Ну хорошо, в будущем один из друзей влюбляется в красивую девушку из повстанцев и забирает её с собой в своё время, а второго друга в его времени ждёт его девушка.

– Вот! Другое дело! – воскликнул Степан, а затем, вновь посмотрев на часы, добавил: – Давай по-быстренькому пятый синопсис и я побегу, ага.

Степан подозвал официантку и попросил счёт. После чего я продолжил:

– Детектив.

– Давай, ага.

– В общем, главная героиня – студентка, жена бизнесмена. Она очень наблюдательная и вообще умница-красавица. Суть в том, что она оказывается впутанной в странное дело и благодаря своим способностям, а также дедукции и индукции, а также тому, что много читает детективов, расследует это хитрое дело о похищенных бриллиантах. Благодаря этому успеху, Гэгэ замечают в УГРО и она получает доступ ко всяческим материалам, лабораториям и моргам, что помогает ей в дальнейших расследованиях новых дел, ибо наша Гэгэ становится теперь сыщиком номер один в стране!

– Класс! Я прям вижу обложку – эдакая девушка Бонда в профиль, дующая на дымок из ствола Магнума своими ярко накрашенными полными губами. Ладно, дружище, мне пора бежать. В общем так, считай, что пять заказов у тебя есть. Начинаем пять серий, причём если сам с псевдонимами не справишься, телеграфируй – придумаем.

Степан сунул тысячную купюру в папку, встал и взяв в руку портфель, протянул мне руку.

Я приподнялся, схватил её и, удерживая, вкрадчиво спросил:

– Стёпа, а ты понимаешь, что это говно?

– Не понял? – спросил Степан, стараясь высвободить кисть из моего рукопожатия.

– Говно, понимаешь? Говно. Его же на полках кучи. Убрать его – останется классика и несколько тысяч современных книг. А у вас в год новинок под тысячу.

Я наконец отпустил руку Степана.

– Олежек, дорогой, – сказал мне он. – Ты от меня что хочешь?

И я понял, что по сути, мне нечего ему ответить.

– Вот-вот, – сказал Степан, словно прочитав мои мысли. – Вот-вот. Давай-ка, дружище, выпей ещё кофейку, езжай домой, выспись и принимайся за работу. Нам обоим нужны деньги, не так ли? Тем более, что в отличие от МТА, у тебя они вовсе не смешные. Всё, не хандри, покеда.

Степан ушёл, а я заказал себе ещё чашечку кофе – на этот раз эспрессо – и закурил.

Я пил горячий напиток и думал о том, как легко писать книги, когда ты относишься к ним, как к заведомому хламу и как сложно, когда ты хочешь написать действительно стоящую вещь.

Один раз не...

“РРРРАЗ!!! И вновь светит Солнце!!

ДВВВВАААА!!! Тебе светит Солнце!!

ТРРРРИИИИ!!! Солнце светит над головою!!

ЧЕТЫРРЕ!!! Солнце светит нам с тобою!!” (с)

На скорости около 200 км в час, спиной я разрываю пелену мутно-белых облаков и переворачиваюсь.

Падая плашмя с раскинутыми в стороны руками и ногами, сквозь слёзы смотрю на залитую жёлто-белым светом зелёную равнину с голубой венкой реки и тёмно-зелёными вкраплениями редких лесополос.

Венка набухает, блестит на солнце, картинка вокруг становится чётче. Под рукой проскальзывает птица и, кувыркаясь, уходит вверх.

Я раскидываю конечности пошире, намереваясь впечататься в центр широкого поля и исчезнуть посреди высокой травы.

Свист в ушах, падение, тишина.

Тишина, потом еле слышный звук, птичий крик, нет, человеческий голос в голубой воде.

Короткостриженный что-то кричит. Белые пузыри выкатываются изо рта и устремляются вверх, играя светом и окружая себя многочисленной свитой из пузырьков поменьше.

“Воарлосельмь...” – полетел вверх, двойной, похожий на перетянутую пальцами капитошку из воздушного шарика.

Митоз, мейоз?

Шум в ушах поёт хором что-то из “Рамштайна”. Шум поёт.

Поэт Шуман?

Шуман композитор, нет?

“...Ятьььь” – сдувается шарик. Шипит и сдувается.

Шарик на ромбическом полу, под канатами.

Свесив ноги в незашнурованных кедах, я сижу на краю стола для пинг-понга. В раздевалку заходит Сергей и подходит к своему шкафчику.

– Не переживай, старик. Бывает, – бросает он мне.

Я киваю, загоняю язык между нижней губой и зубами, затем увожу его под верхнюю губу и неопределённо машу кулаком в воздухе.

Сергей подходит ко мне, набрасывая полотенце на обнажённое, покрытое светлыми шрамами на загорелой коже, плечо.

– Ты лёг?

Он смотрит мне в глаза. Внимательно. Словно строгий отец. Хотя нет. Больше похож на следователя.

Я медленно качаю головой.

– Всё было по-чесноку? – сомневается он.

Еле заметно киваю, ощупывая языком искорёженную слизистую.