Рассказы о большом мире - [25]
Глоток за глотком и банка опустела. Очередной хлопок под важное сопение и пиво из новой тары пошло в расход.
В Твери Степан Витальевич вышел на станцию и немного побродил мимо местных продавцов разнообразной снеди. Затем прикупил ещё банку пива, чем вызвал недоумение на лице Светланы, что дежурила у входа в вагон.
- Тут дешевле, – скалясь, произнёс он.
Светлана лишь пожала плечами.
Степан Витальевич любил такие остановки, а потому редко покупал билеты на экспресс-поезда. Он ещё немного подышал прохладным тверским воздухом, богатым озоном после дождя, а потом, за минуту до отправления, вошёл в вагон.
При подъезде к Бологому Степан Витальевич задремал. Снилось ему, будто после кораблекрушения очутился он на необитаемом острове. Единственный мужчина среди десяти женщин. И все, как на подбор, писаные красавицы. Рыженькая, в рваной тельняшке, сквозь которую проглядывала женская красота, три блондинки – все синеглазые, четыре стройные шатенки с талиями, как у песочных часов и две брюнетки с восточными очами. И все его жаждали. И все по нему млели. И все наперебой старались ему понравиться – дом построили, поесть приготовили, стриптиз станцевали. А он, царь царём, выбирал себе парочку-троечку на ночь. И вот, когда он хватал губами грудь озорной красавицы, что в мерцающем свете костра соблазняла его сексуальным танцем… он услышал мужской голос:
- Опять дождь полил.
Степан Витальевич открыл глаза и узрел перед собой худощавого брюнета, обладателя чёрных глаз, тонкого, длинного носа и бледных губ.
- Дождь, говорю, опять полил, – молвил брюнет, кивнув на окно. – Слякоть одна. Вас как зовут?
- Степан Витальевич…
- А меня Григорий, – брюнет протянул руку с узловатыми пальцами. – Будем знакомы. В шахматы играете?
Слуга народа, пожав руку, покачал головой.
- Понятно, – безразлично сказал Григорий. – Смотрю – на вяленую рыбу налегаете. Напрасно.
- Почему?
- Ну, вы где её купили?
- В магазине, – ответил Виталий Степанович, протирая ладонями сонные глаза.
- А в магазин её кто привёз?
Степа Витальевич затруднился с ответом.
- То-то и оно.
Григорий замолчал и вновь уставился в окно.
- Не понимаю… – пробормотал Виталий Сергеевич. – Что я знать должен, что ли, кто им рыбу поставляет?
- А что тут непонятного? – спросил Григорий, не переставая смотреть на тёмно-синий прямоугольник, отороченный белыми шторками. – Глисты. Куча червей. Яйца их в рыбе этой. Вы её с яйцами и едите. Её просаливать надо двадцать один день, потому, как плотва размером с ладонь. А поставщики – так, рыбачьё местное, им плевать. Недельку повялили – и готово. Денежки-то нужны. А как результат – массовый описторхоз. Кошачья двуустка. Семьдесят пять процентов заражённых. Скушал рыбку? Теперь черви едят твою печень и желчный пузырь. Забивают желчепротоки. Всё, хана, приехали. Тут ведь как – глистогонное пропил – из кишечника червей выгнал, а в печени двуустки остались. И опять же – самоинвазия.
- Само.. что? – сглотнув, спросил Степан Витальевич.
- Самозаражение, – глухо сказал брюнет, поворачиваясь к нему. – Яйцеглист – он же везде.
- В.. смысле?
- В прямом. На ободке унитаза. На полу. За мебелью. Животные дома есть?
- Собака…
- Вот-вот. Острицы. Псина задницей дивана коснулась, потом вы ногой это место задели. Потом штаны сняли, чтоб в стирку бросить – и на пальцах яйца червей. Прошли на кухоньку, взяли булочку – яйца во рту. Всё, пиши пропало. Курс лечения нужно проходить. Что, само собой, дивана не отменяет. Самоинвазия.
Вытерев мокрой от пота ладонью широкий лоб, Степан Витальевич, пробормотал:
- У меня уборщица дома... Она чистюля, каких поискать…
- Ну-ну, – усмехнулся Григорий. – Ногти у неё длинные?
Степан Витальевич кивнул. Не раз любовался на изощрённый маникюр своей любовницы, что по совместительству занималась уборкой дома.
- Яйцеглист. Он там тоже скапливается. Сейчас мода на длинные ногти, а вот раньше за этим следили. Понимали, что гигиена, так сказать. Профилактика.
- Вас послушать, глисты везде!
- А так и есть, – невозмутимо ответил Григорий. – На Земле как минимум – один миллиард людей-носителей. Кишат разнообразными червями. Звери – те почти поголовно. Рыбы тоже. Вот вы в парке гуляете?
- Бывает, – сказал Степан Петрович, судорожно собирая недоеденную рыбу вместе с чешуёй и внутренностями в целлофановый пакет.
- Вдыхаете пыль с яйцами и цистами, если рядом с водоёмом стоите. Ветер подул – всё – заражены. А если купались ещё – у-у-у-у-у… Аскариды, шистосомы…
Степан Витальевич Шистосомов чуть не подавился.
- Шисто… кто?
- Шистосомы. Та ещё дрянь. Сначала развиваются в улитках всяческих, что пресную воду предпочитают, потом в зверюшках тусуются. Через кожу в них проникают. И в человека, да. Эти черви в венозной крови размножаются. Самка ма-а-а-аленькая, прячется у более крупного самца в брюшной складке. Плодятся, что твои мыши. Даже похлеще. Яйца у них с шипиком таким. Этот шипик помогает яйцу перебраться в кишечник носителя. Ну а там они вдоволь резвятся. Нарушают работу толстого кишечника. А могут ещё в мочевой пузырь попасть, это смертельно. В печень опять же. Фиброзы.
- А что это? – спросил мокрый от пота Степан Витальевич, потрогав правый бок.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Поразительный по откровенности дневник нидерландского врача-геронтолога, философа и писателя Берта Кейзера, прослеживающий последний этап жизни пациентов дома милосердия, объединяющего клинику, дом престарелых и хоспис. Пронзительный реализм превращает читателя в соучастника всего, что происходит с персонажами книги. Судьбы людей складываются в мозаику ярких, глубоких художественных образов. Книга всесторонне и убедительно раскрывает физический и духовный подвиг врача, не оставляющего людей наедине со страданием; его самоотверженность в душевной поддержке неизлечимо больных, выбирающих порой добровольный уход из жизни (в Нидерландах легализована эвтаназия)
Автор этой документальной книги — не просто талантливый литератор, но и необычный человек. Он был осужден в Армении к смертной казни, которая заменена на пожизненное заключение. Читатель сможет познакомиться с исповедью человека, который, будучи в столь безнадежной ситуации, оказался способен не только на достойное мироощущение и духовный рост, но и на тшуву (так в иудаизме называется возврат к религиозной традиции, к вере предков). Книга рассказывает только о действительных событиях, в ней ничего не выдумано.
Бросить все и уйти в монастырь. Кажется, сегодня сделать это труднее, чем когда бы то ни было. Почему же наши современники решаются на этот шаг? Какими путями приходят в монастырь? Как постриг меняет жизнь – внешнюю и внутреннюю? Книга составлена по мотивам цикла программ Юлии Варенцовой «Как я стал монахом» на телеканале «Спас». О своей новой жизни в иноческом обличье рассказывают: • глава Департамента Счетной палаты игумен Филипп (Симонов), • врач-реаниматолог иеромонах Феодорит (Сеньчуков), • бывшая актриса театра и кино инокиня Ольга (Гобзева), • Президент Международного православного Сретенского кинофестиваля «Встреча» монахиня София (Ищенко), • эконом московского Свято-Данилова монастыря игумен Иннокентий (Ольховой), • заведующий сектором мероприятий и конкурсов Синодального отдела религиозного образования и катехизации Русской Православной Церкви иеромонах Трифон (Умалатов), • руководитель сектора приходского просвещения Синодального отдела религиозного образования и катехизации Русской Православной Церкви иеромонах Геннадий (Войтишко).
«Когда же наконец придет время, что не нужно будет плакать о том, что день сделан не из 40 часов? …тружусь как последний поденщик» – сокрушался Сергей Петрович Боткин. Сегодня можно с уверенностью сказать, что труды его не пропали даром. Будучи участником Крымской войны, он первым предложил систему организации помощи раненым солдатам и стал основоположником русской военной хирургии. Именно он описал болезнь Боткина и создал русское эпидемиологическое общество для борьбы с инфекционными заболеваниями и эпидемиями чумы, холеры и оспы.
У меня ведь нет иллюзий, что мои слова и мой пройденный путь вдохновят кого-то. И всё же мне хочется рассказать о том, что было… Что не сбылось, то стало самостоятельной историей, напитанной фантазиями, желаниями, ожиданиями. Иногда такие истории важнее случившегося, ведь то, что случилось, уже никогда не изменится, а несбывшееся останется навсегда живым организмом в нематериальном мире. Несбывшееся живёт и в памяти, и в мечтах, и в каких-то иных сферах, коим нет определения.