Рассказы о большом мире - [14]

19. 824-805 до н.э. г. Лиссабон. Заколот в грудь любовником жены.

20. 709-689 до н.э. общ. Тарквиния. Отравление цикутой.

21. 531-510 до н.э. г. Раджгир. Почечная инфекция.

22. 412-390 до н.э. г. Чолула. Голод.

23. 130-107 до н.э. коч. пос. Хунну. Заколот копьём в битве.

24. 79-55 до н.э. г. Истрия. Скончался от ран, нанесённых в битве.

25. 82-107 н.э. г. Ланьши. Вирусный гепатит.

26. 129-155 н.э. окр. Чжэньфань. Асфиксия, самоубийство.

27. 256-283 н.э. г. Теотиуакан. Малярия.

28. 424-452 н.э. г. Лондиниум. Левосторонняя пневмония”.

Строки исчезли.

- Здесь мы, пожалуй, остановимся. Не хочу тебя смущать.

Та повернулась ко мне лицом. Глаза её были закрыты.

- Освобождения не происходит, если сущность притягивает что-либо земное, – сказала она. – И неважно, золото это, игра гормонов, родня или тяга к науке. До тех пор, пока разум остаётся в рамках, он остаётся в рамках. Свободному разуму не нужны пределы и он снимает с себя оковы.

Она подняла руки и прекрасные книги, словно птицы, шумно вылетели со своих полок. Они замерли на секунду, а затем поднялись к потолку, чтобы там плавно покачиваться на неведомых мне воздушных потоках. Зрелище было таким притягательным, что я растерял все свои вопросы, кроме одного.

-...вот, как ты, – ворвался в сознание нежный, еле слышный голос Той. – Ты всё поставил на кон ради полёта. Так лети.

Мне стало страшно. Впервые за весь вечер.

- Как это сделать? – спросил я.

- Вот книги, вот огонь в камине, – сказала она. – Сожги их.

Я ужаснулся. Она – безумна. Жечь редчайшие сокровища человеческого интеллекта?! Творения гениев? То, ради чего гибли люди, отстаивая свои позиции? То, что двигало, развивало человеческую цивилизацию? То, что было её основой? Науки, искусства, всё вытекало из этих сокровищ. И я подозревал, что немало экземпляров в этой библиотеке были единичны. Сжечь это всё?!

Я покачал головой.

- Это противоречит моим убеждениям, – сказал я.

- А твои убеждения противоречат твоему космосу, – ответила она.

- А какой он – мой космос? Откуда мне знать о нём? Может он мне не понравится? Зато я точно знаю, что здесь, на Земле, я был счастлив просто читая вечером книги, просто держа их в руках... Ты должна понять меня...

Она подняла свою тонкую руку, плавно, будто для поцелуя, и, указав на дверь, тихо сказала:

- Иди вон.

Странное дело. Никаких мурашек от удовольствия. Обида, горечь и невероятная усталость.

- Погоди... – сказал я. – Я очень хочу полететь... летать... но... ты... ты так напугала меня своим рассказом... я не готов к такому. Я начну жизнь заново. Опыт есть, вновь займусь бизнесом и смогу купить те книги, которые...

- Пошёл вон, – повторила она.

Отчего-то было ужасно больно осознавать, что я разочаровал её.

- Ты не разочаровал меня, – сказала она. – Каждые десять-двадцать лет меня находит новый искатель, который вроде бы ищет счастья, вроде бы жаждет летать... хочет познать необъятный космос, стать разумной частью огромного мира, того, который за скорлупой... стать Космосом...

И каждый раз я слышу одно и то же. За несколько тысячелетий не нашлось ни одного человека, который любил бы Космос больше чем Землю. Большинство людей просто не хотят покидать свою тюрьму и продлевают новую земную жизнь на один виток вокруг звезды. Это не хорошо и не плохо. Это данность. Нельзя стать свободным и бессмертным, если ты привязан к чему либо. Нельзя объять космос, когда ты всё время мечтаешь вернуться домой. И потому люди вновь и вновь рождаются на Терре, чтобы прожить свою новую мгновенную жизнь и так ничего и не понять.

Люди считают тюрьму домом. У бессмертных и свободных нет никаких домов. Потому что для того, чтобы иметь всё, нужно отказаться от малого. Для кого-то дом – его семья, для кого-то игровой клуб, для тебя книжный шкаф. Ты не можешь освободить себя, тебе нужны пределы, а раз так, твоё место здесь.

Мёрзлым октябрьским утром я возвращался... нет, не домой. Квартиру я продал. Да и не было нужды куда-либо возвращаться.

На Земле я везде был дома. Наверное потому, что мне нравилось довольствоваться малым.

Болото

1.

Арендованную квартиру Олег держал в чистоте. В свои семнадцать он самостоятельно оплачивал её, зарабатывая деньги на компьютерном складе после учёбы.

На столе царил порядок. Колонки симметрично стояли по бокам от ноутбука, настольная лампа занимала левый край стола, читаемая на данный момент книга – правый. За май здесь сменились “Так говорил Заратустра” Ф. Ницше, “Титан” Т. Драйзера и “Камасутра для оратора” Р. Гандапаса. Ныне Олег изучал мифы Древнего Рима.

Дух и характер. Воля и лидерство. Интеллект и труд. Вот столпы, на которых держалось мировоззрение Олега и он свято верил в то, что только человек не замаравший себя лживой изворотливостью, ленью, потреблятством и мещанскими, низменными интересами, не опорочивший себя трусостью, двуличием и жалостью к себе, может быть настоящим Человеком. Лидером. А в его случае – будущим лидером государства российского.

Он уважал только сильных людей. Но при этом любой, посмевший унизить заведомо слабого, в его глазах падал в грязь. Олег был чужд дешёвых понтов. Всё, кем он был, должно было быть понятным без презентаций. Презентации – удел слабаков, лжецов и люмпенов.