Рассказы о Анне Ахматовой - [58]

«Толя милый!

Сейчас уезжаю с «Легендарной Ордынки». Дала Нине для Вас Леопарди, у меня другой — подарок Лиды Чуковской. Нина объяснит Вам, почему все хорошо, а я думаю, что

За ландышевый май В моей Москве стоглавой Отдам я звездных стай Сияния и славы…

А.

12 мая 1964

Москва».

* * *

В конце этого года Ахматова поехала в Рим, оттуда на Сицилию, в Таормин (она так и не решила, как называть город: Таормин, Таормино, Таормина), затем в Катании ей вручили литературную премию. Сопровождать ее должна была Нина Антоновна, которая, пока оформлялись документы, уехала в Минск ставить в тамошнем театре спектакль, — и в сентябре ее разбил неожиданный инсульт. Ахматова тяжело и остро переживала это несчастье, сразу попросила меня слетать в Минск, я звонил ей оттуда, сообщал о состоянии больной. Болезнь приняла затяжной характер, вместо Ольшевской в Италию отправилась Пунина. Я получил за время поездки семь писем (по большей части открыток, вложенных в конверт), телеграмму, разговаривал с Ахматовой по телефону. Однажды, в Комарове, когда принесли очередную почту, я сказал про письмо из–за границы, которое находилось в пути чуть не два месяца: «Пешком шло». «И неизвестно, с кем под ручку», — отозвалась Ахматова, как бы вынося эти слова о эпиграф ко всей такого рода корреспонденции.

[Из Рима в Ленинград, почтовый штамп на конверте 7,12.64. Открытка с видом площади Испании]

«Вот он какой — этот Рим. Такой и даже лучше. Совсем тепло. Подъезжали сквозь ослепительно розово–алую осень, а за Минском плясали метели и я думала о Нине.

Во вторник едем в Таормино. Хотят устроить вечер стихов. Прошу передать мой привет Вашим родителям…

А. Ахматова».

[Из Рима в Ленинград, почтоиый штамп неразборчив. Открытка с видом площади делл'Эздера]

«Вернулись ли Вы в Ленинград? В среду мы едем в Таормино. Сегодня полдня ездили по Риму, успели осмотреть многое снаружи, но красивее того розового дня на Суворовском ничего не было. Обе здоровы.

Ахм.

/Приписка сверху;J Привет милым ленинградцам»,

[Из Рима в Ленинград, почтовый штамп 9.12.64. Открытка с видом Пантеона]

«Жду врача из Посольства. Пусть скажет, могу ли я ехать [в) Таормин и пр. Сны такие темные и страшные, будто то, что в Вильнюсе сказала дочка Трауберга, — правда.

Где вы?

Мы еще не знаем дня вручения премии.

Звоните Аде. Пусть меня все помнят.

Ахм.» — [Из Рима в Ленинград, почтовый штамп 9.12.64. Открытка с видом фонтана Треви}

«Сегодня был совсем особенный день — мы проехали по via Appia — древнейшему кладбищу римлян. Крутом жаркое рыжее лето и могилы, могилы.

Потом ездили на могилу Рафаэля. Кажется, он похоронен вчера (в Пантеоне).

Завтра едем в Таормин. Ира две ночи подряд говорила с Аней по телефону.

Ахм.».

[Из Таормина в Ленинград, почтовый штамп 10.12.64, письмо пришло, несмотря на перепутанный адрес: вместо «проспект Карла Маркса» Ахматова написала «проспект Ленина». Открытка с видом Пантеона ночью/

«Из Таормина проездом Сегодня с утра мы уже в Таорминине [так!]. Здесь все, о чем я Вам только что говорила. Целый день дремала. Сейчас у меня был Ал–ей Алекс. Он бодр и очень заботлив. Сказал, что г-жа Манцони хочет писать мой лит. портрет. Поэтому просит, чтобы ее приняла [Над строкой приписка:] нужна библиография. Ей очевидно должна заняться Женя. Я так и знала, что Вы загоститесь в Москве. Целую мою Нину в Москве. Привет Вашим.

А.».

[Из Таормина в Ленинград, почтовый штамп 11.12,64. Открытка с репродукцией гравюры А. П. Остроумовой–Лебедевой «Крюков канал»]

«Из Таормино проездом, Ахматова. А вот и наш Ленинград. Я — почти в Африке. Все кругом цветет, светится, благоухает. Море — лучезарное. Завтра — вечер. Буду читать стихи из «Пролога». Все читают на своих языках. У меня уже были журналисты. Грозят телевизором. Пишу Нине.

Думаю о ней. Всем привет.

Ахм.

[Приписка сверху:] Ира говорит: «Позвоним когда вернемся в Рим». [Приписка сбоку:) Покупайте воскресную „Униту"».

[Из Таормина в Ленинград, почтовый штамп 12.12.64]

«А сегодня для разнообразия вместо открытки — письмо. Вечером в отеле стихотворный концерт. Все читают на своих языках. Я решила прочесть по тексту «Нового мира» три куска из «Пролога», о чем, кажется, уже писала Вам.

Завтра вручение премии в торжественной обстановке — в Катанье, потом опять Рим и… дом.

Все, как во сне. Почему–то совсем не трудно писать письма. Вероятно, меря кто–нибудь загипнотизировал. Врач дал чудесное лекарство и мне сразу стало легче. Как моя Нина? — Чем бы ее потешить…

Надо думать — Вы уже в Ленинграде. Прошу Вас передать мой привет Вашим родным. Сейчас ездила смотреть древний греко–римский театр на вершине горы.

Позвоните Ане и скажите, что мы с Ирой живем дружно и она чувствует себя хорошо.

Будем звонить из Рима.

А,».

[Телеграмма. Из Катании 14.12.64 в Ленинград] tous va bien demain partons pour Rome Achmatova (все благополучно завтра едем в Рим Ахматова).

Как–то раз Ахматова попросила меня отвезти письмо Суркову. Я предварительно позвонил ему по телефону — оказалось, он за границей. «Ну, значит, скоро вернется, — сказала Ахматова. — Это раньше за границу уезжали надолго, а сейчас две недели — и назад». Такая же была и ее поездка.