Чтобы хоть как-то отгородиться от этих жалобщиков, я отыскал среди мусора свои одежды и воздвиг стены, укрепив их баррикадой из книг, документов, фотографий и чужих писем, а на случай внезапного вторжения приготовил телевизор, холодильник с различной пищей и ватерклозет. И только тогда я успокоился. Оставил свое тело за кухонным столом, а разум — у книжных полок, и вышел из дому, тихо закрыв за собою дверь…
4.1. Однажды прогуливаясь по городу, я встретил красивую обнаженную женщину. Увидев меня, она рассмеялась: «Эй, парень, от кого ты прячешь свое лицо под маской, а тело — под стальными латами? С кем ты собираешься сражаться своим длинным мечом и зачем тебе плетка? Ты всадник? Но где тогда твой конь? Или ты пастух? Но куда подевалось твое стадо? Ах, поняла! Это плетка-мухобойка!» Я покраснел от стыда и гнева, и невольно сделал шаг назад. «Эй, парень, ты куда? — еще пуще расхохоталась женщина, — Ты меня испугался? У меня нет оружия! — она сделала грациозный пируэт, потом склонила голову, так, что волосы упали ей на лицо, и тихо произнесла. — Голая и беззащитная стою я пред тобой. Ты можешь убить меня, если хочешь. Ты можешь исхлестать меня плеткой, если хочешь. Ты можешь сделать со мной все, что угодно, если хочешь…»
Плетка и меч выпали из моих вдруг ослабевших рук, загремели, спадая, доспехи. «Герой мой, — шептала женщина, лаская мое тело, — ты чувствуешь, с какой нежностью ветер касается тебя? Ты чувствуешь, с какой негой солнце целует тебя?» — «Да, — отвечал я, едва справляясь с непослушными губами. — Да. Наверное, впервые с младенчества». — «Глупый, — чуть слышно выдыхала женщина. — Какой же ты глупый…»
Мы долго бродили по городу, по площадям и скверам. Сначала я удивлялся, почему прохожие не замечают нашей наготы, но вскоре понял и перестал обращать на это внимание. Звезды сменяли Луну и Солнце — Звезды. Лето сменяло Весну и Осень — Лето. Внезапно женщина остановилась. «Что случилось?» — спросил я. «Мне пора», — пряча взгляд, ответила женщина. Я почувствовал себя так, словно с меня содрали кожу — мою последнюю защиту. Комком кровоточащего мяса ощутил я себя. «Прощай, — сказала женщина, — я никогда тебя не забуду». — «Прощай, — эхом отозвался я, — я никогда тебя не забуду».
Я смотрел вослед женщине, и каждый ее шаг кинжалом вонзался в сердце.
Я улыбался, я ликовал, я плакал от счастья. Ее уход — это драгоценнейший дар, приоткрывший мне последние тайны жизни и смерти.
