Рассказы - [15]

И за какие-то семь часов я заработал тридцать лари, и Тико купила, наконец, этот треклятый лифчик… но потом целую неделю никто не звонил, и я дал объявление уже в бегущей строке (здесь слово стоит лари):

«Писатель ищет работу! Т: 722514. Дато».

Вначале позвонили какие-то девчонки, ого-го, писатель, заорали и отключились, потом — какой-то (оказывается, известный) пожилой писатель и выругал меня — как ты смеешь позорить наше призвание и профессию. Так что, когда позвонил какой-то бизнесмен и предложил мне в долг написать его биографию, я окончательно махнул рукой. И тут появился Этот, четвертый.

V этап. Как появился Этот, четвертый

— Алло, слушаю!

— Будьте добры, господина Давида!

— Я слушаю.

— Здравствуйте, я звоню по поводу вашего объявления.

— Да-да.

— Я хочу знать, какую работу вы можете выполнить?

— Видите ли, вообще-то я писатель, но справлюсь с любой бумажной работой.

— Только с бумажной?

— Ну-у… в зависимости от того, что вам конкретно нужно… Я могу делать и кое-что другое, например…

— Тогда знаете, что… может, завтра в двенадцать часов встретимся у метро Гоциридзе и все обговорим, если вас устраивает, разумеется?

— Да-да, нет проблем, я буду.

— Хорошо.

— А как я вас узнаю?

— Ха, я сам вас узнаю, ведь вас, писателей, сразу видать!

Я рассмеялся:

— Нет, правда, как вас узнать?

— Кто там будет самый тяжеловесный — это я.

На следующий день с половины двенадцатого я стоял у входа в метро. «Тяжеловес», конечно, меня не узнал, и я сам подошел к нему:

— Простите, вчера вечером по телефону мы не с вами говорили… ну… по поводу объявления?

— А-а, ты Дато?

— Да. Простите, ваше имя?

— Вахтанг, Вахо.

Мы сели в его машину и поднялись на второе плато Нуцубидзе.

Квартира Вахтанга была обустроена со вкусом. Чувствовалось, что недостатка в деньгах он не испытывает.

— Дато, честно говоря, я хочу сначала присмотреться, подойдешь ли ты. Поэтому у меня такое предложение: — два-три дня походи сюда, я посмотрю, дам тебе элементарные поручения, и если понравишься — я тебя найму.

— И все же, что я должен делать?

— Пока ничего. Что касается этих двух дней, возьми эти сто лари. Это аванс, вернее, зарплата за эти два дня.

— А если я вам не понравлюсь?

— Если не понравишься… Ха, найду другого писателя, их же пруд пруди! Да, и впрямь, принеси мне что-нибудь свое, посмотрю, что ты там пишешь!

Я отнес ему кое-что; он прочел и похвалил:

— Молодец, сгодишься!

Эти сто лари, что я принес домой, были восприняты как божья благодать. Мы высказали тысячу предположений, что может входить в мои обязанности.

— Может, он подаст тебе какие-нибудь идеи, чтобы ты написал от его имени, — сказал отец.

— Мне кажется, он меценат, но не осмеливается прямо предложить тебе помощь, а так… — сказала мама.

— Да кем бы он ни был! Сто лари за два дня!.. О чем ты, Дато! Считай, наша жизнь наладилась! — обняла меня Тико.

— Само собой! Да хоть в кирпичный цех меня работать пошлет!.. Пусть столько платит, и если хочет, хоть плеткой меня хлещет! — согласился я и начал мечтать:

1-я мечта:

если так будет продолжаться, я расплачусь со всеми долгами.

2-я мечта:

помещу Тико в самый хороший роддом и хорошо обустрою детскую.

3-я мечта:

этим летом поедем на море, оттуда — в горы, потом еще куда-нибудь.

4-я мечта:

со временем придумаю еще что-нибудь!

Эти два дня я ничего такого не делал, просто отвечал по телефону и сам напросился пойти на рынок. Зато на третий день он угостил меня хорошим вином и объяснил, что я должен буду делать. В мои обязанности будет входить:

а. Каждый день в пять часов приходить к Вахтангу.

б. Обнажаться до пояса.

в. Ложиться на тахту.

И Вахтанг будет стегать меня специально изготовленной из медвежьей кожи плеткой.

За каждый удар мне полагается десять лари.

— Ну и юмор у вас! Можно подумать, вы серьезно! — заговорщически улыбнулся я.

— А кто сказал, что я шучу? — он тоже улыбнулся.

(Разумеется, здесь пауза, поскольку момент кульминационный!)

Я захохотал, он вторил мне.

— Ну и шутник вы! Надо же придумать такое, ха-ха-ха!

— Да уж! Ну ты думай, по-моему, хи-хи, предложение неплохое. Ударов десять в день выдержишь! — он смеялся и не сводил с меня глаз.

Внезапно я прекратил смех.

— Вы что, серьезно?

— А что несерьезного ты во мне заметил?

Я молча встал и направился к двери. Потом внезапно повернулся и стал орать. Он тихо, не издавая ни звука, слушал меня. От этого я еще больше растерялся и замолчал. Развернулся и ушел.

Дома меня выслушали молча. Потом каждый высказал свое мнение:

Мама:

— Да-а, не знаю, он больной какой-то… И у каких людей деньги, а?! За один удар десять лари! Деньги-то хорошие, да тебя жалко, исполосует он тебе спину в клочья, лучше что-нибудь другое поискать. Да и эти сто лари ведь у тебя остались!

Тико:

— И отчего это всякая дрянь на тебя выходит, а! Ты должен был его вздуть хорошенько, знал бы он тогда! И зачем нам такие деньги, если ты заболеешь!.. Ни роддома, ни моря, вообще ничего не хочу!

Отец:

— Вот, блин..! Во времена коммунистов этого подонка засунули бы куда следует, а сейчас… Дело-то в чем, знаете? Этот негодяй нам не оставляет выбора; вынуждает… Ты понимаешь?! Он ведь специально вначале эти сто лари дал, чтобы… Блин!.. Однако, чем на толкучке нервы трепать, пойду я сам к этому подлюге и пусть лупит, сколько выдержу. Ну, как в царские времена! Этим он не меня, а сам себя унизит, если хотите знать!