Рассказы - [7]

У гаража Надя сошла на землю непослушными ногами, подержалась за дверцу, набираясь устойчивости, сказала серьезно:

— Все равно тебе повезло.

— Ага, — растерянно проговорил Ваня Зуев. — Повезло… — Он развернул КрАЗ и сдал задним ходом к стене гаража, пристраиваясь в ряд с другими машинами. Надя отошла в сторону, остановилась под окном диспетчерской. В общем-то, в диспетчерскую ей незачем подниматься. И на завод можно было не приезжать. Сошла бы в центре, пересела на автобус или Ваня Зуев довез бы до дому, как предлагал… По машине диспетчеру видно, что изделия сданы. А Сергея в цехе нет — уже вышел бы к ней… Или из окна диспетчерской позвал бы…

Территория завода — в пестрых газонах, в асфальтовых дорожках — была безлюдной. Корпуса цехов будто прятались за молодыми тополями, но их выдавали густые вечерние тени. Завод жил звуками. Металлический лязг и скрежет возникали неожиданно и одновременно в разных местах, звуки вязались в узлы, обрывались, как нити троса, возникали вновь, создавая впечатление хаоса. Но в этом хаосе, если прислушаться, улавливалось ритмичное стрекотание, доносившееся приглушенно из цехов, будто по всей территории завода расставлены огромные коробки, наполненные кузнечиками. Работала вторая смена.

Надя тоже была трудягой-кузнечиком. Она достаточно напрыгалась на станции за день — из товарной конторы к весовщику, от весовщика к крану, отработала полторы смены, но, запыленная и уставшая, была довольна, что дело сделано. Утром она оставила в ящике стола сумочку, а в ней — мыло и полотенце, и сейчас было приятно вспомнить об этом. Можно и дома помыться в ванне, но рабочий душ доставляет большее удовольствие. Притом неизвестно, как там, дома, сложится обстановка. Если отец опять напился, то и не вспомнишь о ванне. Притерпевшейся болью отозвалось в сердце мимолетное воспоминание о доме.

Надя рассчитывала увидеть Сергея. Ей не хотелось торопиться домой. Надо было, наконец, взять сумочку… Любой из этих причин она объяснила бы свое возвращение на завод. Однако было еще что-то невысказываемое, что удерживало ее сейчас у цеха, заставляло вслушиваться в ритм жизни завода, но проявлялось пока лишь в желании пойти в цеховой душ.

— Эй, девушка! — послышалось над головой. — Напрасно стоишь здесь, он не придет.

Надя узнала по голосу диспетчера Блонского, убежденного холостяка, представила его в окне — рукава белой нейлоновой рубашки для деловитости закатаны, воротник расстегнут на одну пуговицу, красный галстук небрежно приспущен, на лоб сваливается четким витком прядка волос.

— Не меня ли ждешь, Наденька? — продолжал Блонский, не дождавшись ответа. — Хоть бы голос подала.

— Много чести — тебя ждать, — сказала Надя, не глядя вверх.

— Ну, виноват, Наденька, прости! Полчаса назад — я бы с полным удовольствием, а сейчас очень занят. Да и тебя начальство ждет.

— Какое еще начальство?

Из-за плеча Блонского выглянул Путов.

— Заходи, Гонова, нечего прохлаждаться.

Надя медленно поднималась по крутой металлической лестнице в диспетчерскую. Разговор с начальником цеха не сулил ей ничего отрадного. «Давай квитанцию. Не привезла? А чем ты думала? Конец месяца, Цейтлин с телефона не слазит… Сама объяснишь ему!» Квитанцию надо было ждать еще минут сорок в лучшем случае, и то если в товарной конторе соблаговолили бы сразу оформить документы. А у Нади уже не оставалось сил уламывать кассира. Решила, что возьмет квитанцию в понедельник. В понедельник, а не сегодня кончается месяц. Ну, Путову ответит: «Скажите спасибо, что изделия сдала! За квитанцией диспетчер, вон, съездить может. — И кивнет на Блонского: — Все равно бьет баклуши».

Диспетчерской была небольшая комната с одним окном и тремя столами: диспетчера, завхоза и экспедитора. Из нее вела дверь еще в одну комнату — кабинет начальника цеха. Сейчас эта дверь была раскрыта, Путов сидел за столом завхоза. Блонский пристроился на подоконнике и тоскливо поглядывал на телефон: не будь Путова, он бы не скучал. Надя прошла к своему столу, села за него прямо, не откидываясь на спинку стула.

— Что случилось? — спросил Путов.

— Кран поломался.

— А груз?

— Сдала.

— Квитанции, конечно, нету?

— Нет.

— Ну, ладно. Завтра возьмешь.

— В понедельник, — поправила Надя, удивленная покладистостью начальника цеха.

— Только что Цейтлин звонил, — сказал Путов со вздохом. — Готовой продукции в десятом цехе, говорит, много. Завтра надо вывезти.

Наде нетрудно представить, какой разговор был с заместителем директора Цейтлиным. Путову оставалось полгода до пенсии, работу он знал хорошо, но здоровья уже не хватало со всем управляться. Цейтлин легко находил повод покрикивать на него и покрикивал без стеснения, причем Путов выслушивал его с покорностью, даже когда не был виноват.

— Ему недели мало? Пускай сам по субботам возит, — сказала Надя, сочувствуя Путову.

— Не наше дело! — отрезал он с раздражением. — Сказано — выполняй.

— Не наше? — Надя вскочила со стула, повернулась к Путову спиной: — А это? Вся спина горит, платье за месяц в тряпку истирается. Это чье дело? Не наше?! Может быть, вы с Цейтлиным мне платья покупаете?

— Ну-ка, ну-ка? — Блонский перегнулся через стол, чтобы лучше рассмотреть, как измято платье. — Да, действительно, Иван Данилович… Вот вам и веселый человек Ваня Зуев. Ты ведь с ним ездила? И опоздала на два часа…