Рассказы - [9]

— Очень хорошо понимаю, что яд, но ты разочти; ведь мы сделали, как он приказывал. Он приказал запереть лавку в пять часов — в пять и заперли. Три четверти часа шли и на конке ехали. Четверть часа здесь маемся. Нет, я уж пойду, а ты как хочешь.

Шляпа котелком решительно махнула рукой и вошла в калитку садика. Фуражка робко последовала за ним. Около куста волчьих ягод в садике сидел толстый купец без сюртука и с непокрытой лысой головой и пил чай. Полная, нарядно одетая дама — жена его — помещалась около самовара.

— Доброго здоровья, Иван Анисимыч… Здравствуйте, Варвара Макаровна… — раскланялась шляпа котелком с купцом и купчихой.

Фуражка тоже раскланивалась.

— Ах, это вы! — сказал купец. — А я и забыл, что вас звал к себе сегодня после запора лавки. Ну, как торговля была?

— Да ведь уж известно, день воскресный, так какая же торговля… — почтительно ответила фуражка и поперхнулась.

— Ну, не скажи… И по воскресеньям может быть хорошая торговля, коли ежели продавцы хорошие, а конечно, коли ежели продавцы к торговле негляжа и только и думают, как бы скорей из лавки удрать, то, само собой, торговли обстоятельной быть не может.

— Мы в пять часов, Иван Анисимыч, заперлись. Как вы приказали, так мы и заперлись.

— А уж до половины-то шестого не могли посидеть из усердия? Посидели бы, а может быть, кто-нибудь на спешку и наклюнулся бы. Теперь, по вечерам, всегда траурный покупатель попадается, а лучше траурного покупателя и не бывает. Траурный покупатель с горя так даже и не торгуется, а что у него запросишь, то он и дает.

— Да уж все в пять-то часов запираться начали.

— Тут-то и сидеть, когда все запираться начали. Прибежит покупатель, а ты его и поймал. Куда он от тебя уйдет, ежели все соседи заперлись?

— Да ведь сами же вы изволили… — оправдывалась шляпа котелком.

— Ну, да уж ладно, ладно, — перебил шляпу купец. — Берите стулья и садитесь к столу. Жена вам по стакану чаю нальет. Стулья можете взять из дачи. Там есть стулья.

Приказчики сходили за стульями и сели около стола. Они сидели как на иголках перед хозяином.

— Попотчевал бы вас коньяком, да ведь, поди, после запора лавки уже забегали вы в трактир и пили?

— Видит бог-с, прямо сюда.

— Ну, ну, ну… Не божись… Варвара Макаровна, плесни им в стаканы коньячишку, только смотри не ошибись, не налей много.

— Да нам даже совсем не надо-с. Зачем коньяк? Бог с ним…

— Ну, ну… Не егози. Ведь уж пьете… Коли ежели бы не пили, то дело другое…

— Потреблять-то потребляем по малости, а только…

— Пей за столом, а не пей за столбом… — наставительно произнес хозяин.

Приказчики покорились своей участи и стали пить чай с коньяком.

— Не люблю я такой извадки, кто из себя невинность разыгрывает, — продолжал хозяин. — Ну, вот дышите теперь легким воздухом-то. А то все жаловались, что вас в городской квартире взаперти держат.

— Когда же мы, Иван Анисимыч, жаловались?..

— Довольно, довольно. Дышите… Что ж не дышите?

— Мы дышим-с. Воздух здесь у вас даже очень прекрасный, — говорила шляпа котелком.

— То-то, я думаю, что тебе не воздух нужен, а баловство. Ты вот теперь сидишь, а у тебя такие мечтания в головном воображении, как бы отсюда улизнуть да скорей в «Аркадию» махнуть, а там с мамзелями…

— Вот как перед истинным, нет во мне такого головного вопля!

— Пей, пей чай-то. Ну, что ж, в шашки мне с тобой сыграть, что ли, для прокламации?

— Ежели прикажете — с большим рвением готов.

— Тащи сюда шашечницу. Она в даче, в первой комнате на окне.

Приказчик отправился и принес доску.

— Ты сколько же мне дашь вперед? — спросил его хозяин.

— Да ведь вы много лучше меня изволите играть.

— Врешь. Вы по вечерам дома как в эту игру насобачились-то! Страсть!

— Одну шашечку вперед могу дать, если вы этого желаете.

— Что одну! Давай две.

— Хорошо, извольте-с. Нам хозяину угодить — первое удовольствие. А только я проиграю-с.

— Так и надо. Неужто же тебе выиграть? Зачем же я оплеванный-то буду?

— Вам ходить-с…

— Схожено. А теперь вот так… Бери шашку-то.

— Взято-с. А теперь извольте сами кушать. Вы скушаете мою шашку, а потом я ваши две съем и в дамки…

— Нет, я этого не хочу… — воспротивился хозяин.

— Да как же-с? Ведь это правило. Пожалуйте…

— Не стану я есть твою шашку. Поставь мою шашку, я другой ход сделаю.

— Этого нельзя-с…

— А я тебе говорю: поставь! Ну?!

— Хорошо, извольте-с…

— Вот я сюда хожу.

— Да ведь здесь загорожено.

— Не твое дело.

Играют. Хозяин все-таки начинает проигрывать.

— Моя дамка, — говорит приказчик. — Я в дамки вышел.

— Врешь.

— Да ведь сами же изволите видеть, где шашка моя стоит.

— Ничего я не вижу.

— Да как же-с…

— Молчи!

— Теперича я должен все ваши шашки есть…

— Посмей…

— Иван Анисимыч…

— Не хочу больше играть. Ну, довольно вам здесь сидеть. Поезжайте домой.

Хозяин сбил шашки. Приказчики поднялись с местов и стали прощаться.

— Да в «Аркадию» у меня не сметь заезжать! — говорил хозяин. — Узнаю завтра от кого-нибудь, что видели вас там, то так уж и ждите, что завтра вам по шее.

— Слушаем-с… — отвечали приказчики и пятились к калитке.

— Кухарку спрошу завтра, в котором часу домой явились. Поняли?

— Поняли-с.

Приказчики юркнули за калитку.[17]

ЗЕМЛЯК