Рассказы - [2]

Я вытащил из багажника монтировку и попробовал выпихнуть пса наружу. Монтировка бесшумно погрузилась в податливый собачий бок, но Рого даже не пошевелился.

Я принялся тихо лаять и размахивать руками в слабом свете лампочки, горевшей на панели приборов, полагая, что пес, разозлившись, вскочит на сиденье, откуда его легче будет вытолкнуть.

И вдруг, к своему ужасу, я увидел, как в машину через открытую дверцу просунулась голова полицейского.

— Добрый вечер... — сказал я после некоторой паузы. — Вот пытаюсь выдворить проклятую собаку. Что, не спится? Убийц разыскиваете? — добавил я, намекая на то, что у него есть дела поважнее.

Он обошел машину и остановился передо мной. Это был молодой дюжий полицейский, из тех ирландцев, которые, если дать им собраться с мыслями, способны даже говорить на своем родном языке.

Он подозрительно посмотрел на меня.

— Находясь при исполнении служебных обязанностей, — выпалил он, — не разрешается посвящать в них гражданских лиц. Это ваша собака?

— В том-то и дело, что не моя, — ответил я. — Ее хозяин, мистер Тальбот, живет неподалеку отсюда. Хочу загнать ее домой.

— Как эта собака оказалась ночью у вас в машине в отсутствие ее законного владельца? — спросил он.

— Понимаете, я увез ее по ошибке, — ответил я. — Просто не заметил, как она забралась ко мне на заднее сиденье, а теперь не могу ее выгнать.

Воцарилось гнетущее молчание.

— Придется вам проследовать со мной к владельцу собаки, — сказал наконец молодой полицейский. — Поведете машину вы, — добавил он, очевидно опасаясь пули в спину.

Мы медленно поехали по аллее к дому. Полицейский развалился на переднем сиденье, Рого — на заднем. Еще совсем недавно я бежал от Тальботов с легким сердцем. Когда я теперь подъезжал к их дому, на душе у меня скребли кошки.

Полицейский вышел.

— В целях предосторожности, — объявил он, — придется попросить вас выйти из машины.

Мы поднялись по ступенькам к входной двери. Полицейский схватил дверной молоток. Громоподобный стук разнесся по спящему дому.

— Ну и погодка, — сказал он доверительно. Я ответил, что хуже не бывает. Тут дверь открылась, и на пороге появился Герберт в халате. Должно быть, полицейский привык поднимать людей среди ночи. Он и внимания не обратил на багровое от ярости лицо Герберта.

— По долгу службы, сэр, — рявкнул он, — навожу справки о владельце собаки, найденной в транспортном средстве этого джентльмена. Джентльмен утверждает, что собака принадлежит вам.

Тут только Герберт увидел меня. Он сделал шаг вперед

— Ты украл мою собаку! — закричал он. «Не получилось жену, так хоть собаку», — видимо, хотел он сказать.

— Она сама забралась ко мне на заднее сиденье, — огрызнулся я. — Очень нужна мне ваша собака.

Герберт заглянул в машину.

— Где она? — спросил он.

Заднее сиденье было пусто. Рого отправился спать, сообразив, вероятно, что попал домой после необъяснимого ночного путешествия.

— Ну и дела, — удивился полицейский. — Ведь, кажется, только что на меня пялилась.

— Здоровенный черный пес, — отрезал я.

Полицейский, видимо, решил, что произошло чудо.

— Зовут Рого. Только что был здесь.

— Это моя собака, — сказал Герберт. — Я за нее последнее отдам. — Вдруг его осенило. — Пойду посмотрю, в конуре ли она, — заявил он, — а если нет... — Герберт сжал кулаки. Он и сам не знал, что тогда будет.

Мы пошли за ним на задний двор. Рого безмятежно спал в своей конуре величиной с многоэтажный дом.

— Ну, — сказал я, — вы удовлетворены?

— Чем? — Герберт взглянул на меня исподлобья.

Мое терпение лопнуло.

— Поехали, сержант, — сказал я. — Протокол составите утром.

Говорить больше было не о чем. Я подвез его до деревни и высадил у входа в участок. Он удивился, что я не иду с ним.

— Теперь сиди тут, рапорт составляй, — пожаловался он. — Начальство любит, чтобы все в письменном виде...

Я рванул с места не попрощавшись. Не успел я проехать и милю, как услышал с заднего сиденья чей-то тихий, вкрадчивый голосок:

— Ну-ка угадайте, кто здесь?

И я угадал — это была очаровательная супруга Герберта Тальбота, торговца скотом из Грейндж-Хаус, Уэстмит.

Я остановил машину. Лениво вышел и заученным движением открыл багажник, чтобы опять вооружиться монтировкой.

Правдолюб

В свое время, когда я еще носил прямой пробор, мне казалось, что в отношениях между людьми нет ничего важнее, чем неукоснительная правдивость. Бывало, находясь в гостях, я не выдерживал и принимался кричать: «К чему вся эта болтовня? Чего вы добиваетесь, обманывая друг друга? Неужели мы разучились говорить правду?»

Откровенное признание очищает душу — таков был тогда мой девиз. Это настолько сильно действовало на окружающих, что порой мне удавалось за каких-нибудь двадцать минут очистить помещение. Доходило до того, что иные тихие обыватели, любившие посудачить о садоводстве, бридже и знавшие за собой эту слабость, пытались заранее выведать, буду ли я в гостях, прежде чем принять приглашение. Так продолжалось несколько лет, пока меня не вызвали в ирландский суд, где мое правдолюбие проявилось в полной мере.

Дело в том, что я попал в аварию. Стукнул машину, и ее владелец подал на меня в суд.

Мой отец решил нанять адвоката.