Рассказы из Убежища - [11]

А я себе стою и смотрю на них через щелку.

Менеер ван П. в ярости хлопает дверью. Мы с Марго переглядываемся с одной и той же мыслью: он опять-таки завелся из-за очередной глупости Кюглера, а о фирме «Кег», что рядом, вовсе не думает.

Снова слышатся шаги в коридоре. Появляется Пф., с видом хозяина подходит к окну, принюхивается… перхает, чихает, кашляет — перец, опять ему не везет. Он направляется в главную часть конторы. Но шторы затемнения подняты, значит, никакой почтовой бумаги на сей раз ему не будет. И он удаляется с сердитым лицом.

Мы с Марго опять переглядываемся. «Завтра любовное послание его супруге будет страничкой меньше», — шепчет она. Я согласно киваю.

Мы продолжаем свою работу. Доносится слоновый топот по лестнице; это Пф. ищет утешения в самом надежном месте.

Мы вновь за работой. Тук-тук-тук! Постучали три раза, время ужинать!

Каатье

Суббота, 7 авг. 1943 г.

Каатье — девочка по соседству, и когда я смотрю в окно, то в хорошую погоду вижу, как она играет в саду.

Каатье носит бархатное бордовое платье по воскресеньям и хлопчатобумажное всю остальную неделю, у нее льняные волосы с двумя мышиными хвостиками и светло-голубые глаза.

У Каатье симпатичная мама, а папы нет; мать ее уборщица, ее целыми днями не бывает дома, она наводит лоск в чужих квартирах, а вечером стирает белье для «своих» хозяек. В одиннадцать часов она все еще выбивает ковры и рядами развешивает на веревках белье.

У Каатье шесть братьев и сестер. И среди них одна маленькая плакса, которая цепляется за подол одиннадцатилетней сестры, когда мать кричит: «Пора спать!»

У Каатье есть котенок, похожий на мавра — такой он черный; она нежно заботится о своей киске: каждый вечер, перед сном, можно слышать ее «кис-кис-кис… к-а-тье[10], к-а-тье!». Отсюда и имя Каатье; может, эта девочка вовсе и не Каатье, но это имя так к ней подходит!

У Каатье два кролика: один белый, другой коричневый. Хоп, хоп — прыгают они кругами по травке, под лестницей, к порогу ее квартиры.

Иногда Каатье ведет себя дерзко, как все дети, но обычно только когда ссорится со своими братишками. Ух, до чего же она тогда становится злющая: бьет их, пинает ногами, кусается, — но такое длится недолго. Братья побаиваются ее, знают, что она сильнее.

— Каатье, сходи в лавку! — кричит ей мать. Девочка быстро зажимает уши, потом она с чистой совестью скажет матери, что ничего не слыхала. Она терпеть не может ходить за покупками. Покупки не стоят того, чтобы из-за них врать, а она и не врет, это видно по ее голубым глазам.

Одному из ее братьев шестнадцать лет, он уже младший приказчик и поэтому ведет себя как хозяин. Своим братьям он — за отца, Каатье и слова Питу сказать не может, потому что парень он грубый, а Каатье знает на собственном опыте, что, если она его слушается, он время от времени дает ей конфетку. И Каатье, и другие сестры очень любят конфетки.

По воскресеньям, когда «бим-бом!», «бим-бом!» раздается из церкви, мама с ней и со всеми ее братьями и сестрами отправляется к мессе. Там Каатье молится о своем папочке, который уже на небесах, и о своей маме, чтобы она жила еще долго-долго. После церкви все они вместе с мамой идут на прогулку. Каатье так это любит! Через парк, а иной раз даже и к Артису[11]. Но до того времени, когда они пойдут в Артис, пройдет еще несколько месяцев — ведь только в сентябре билет опять будет стоить четверть гульдена. Разве что Каатье попросит повести ее туда в подарок на день рождения. Другие подарки? На них у мамы нет денег.

Каатье часто жалеет маму, когда та сидит вечером, уставшая после тяжелой работы, а бывает, и плачет, и обещает ей все, чего та ни пожелает, когда сама она вырастет.

Вырасти Каатье ужасно хотелось бы, ведь тогда она сможет зарабатывать деньги, и покупать красивые платья, и, как Пит, дарить конфеты сестричкам.

Но сначала Каатье нужно много учиться и долго ходить в школу, пока ее желание сбудется. Мама хочет, чтобы она ходила еще и в школу домоводства, но такое Каатье совсем не по вкусу. Она вовсе не хочет прислуживать какой-нибудь госпоже, она лучше пойдет на фабрику, как те девушки, которые каждый день вереницей проходят мимо. На фабрике ты не одна, и там есть с кем поболтать, а Каатье так это любит!

В школе ей случается и в углу постоять, потому что она не умеет держать рот на замке, но вообще-то она прилежная ученица.

Каатье очень любит свою учительницу, она вообще такая милая и ужас какая умная. Как, наверно, нелегко стать такой умной! Но и не совсем такой тоже неплохо! Мама всегда говорит Каатье, что если она станет слишком умная, то не выйдет замуж, а для Каатье это просто ужасно. Ей так хочется иметь милых детишек, не таких, как ее братья и сестры, — нет, ее дети будут гораздо приятнее и гораздо красивее. У них будут красивые вьющиеся каштановые волосы, а не льняные, это совсем не изящно, и никаких веснушек — у самой Каатье их вон сколько! И она вовсе не хочет так много детей, как у ее мамы, — двух-трех будет вполне достаточно. Но этого придется еще так долго ждать, во всяком случае, столько, сколько она уже прожила на свете.

— Каатье! — зовет ее мама. — А ну ступай сюда, непослушная девчонка! Куда ты запропастилась? Быстро в постель, небось опять замечталась?