Рассказы из шкафа - [2]

Разбудила его трель домофона, и Степан тут же кинулся к трубке. И почему он заказ не отменил, дурак?

– Пицца – птица и тд и тп, – раздался мальчишеский высокий голос.

– Прошу прощения, у меня тут одна проблема, – заговорил Степан и сразу нахмурился: не любил он оправдываться, – замок сломался, я не смогу вам открыть.

– Ну, зашибись вообще, – мальчишка протяжно дунул в домофон. – И в такую даль надо было переться…

– Поверьте, я расстроен не меньше вашего. Я сижу один, в холодной квартире. И очень хочу есть. А до мастера, видимо, до января не дозвониться.

– Что, изголодали совсем? А выломать дверь не пробовали?

– О, ее не выломаешь. Сам проверял.

– Мда… Ладно, охрана меня уже во двор пустила, открывайте двери.

Степан ошарашено нажал на зеленую кнопку, услышал мнотонный писк домофона, а потом и удаляющийся голос:

– Молитесь, чтобы ваши соседи сидели дома!

Степан с удивлением взглянул на листовку, которую все еще зачем-то держал в руках.

Прошло минут двадцать, не больше, и балконная дверь со стуком отворилась. Сквозняк швырнул в квартиру горстку снега и совершенно неведомое существо, укутанное по меньшей мере в десять слоев одежды. Оно поставило на пол объемистую сумку для доставки еды и устало вздохнуло. Огромный вязаный шарф полетел на пол, за ним отправилась и цветастая шапка с длинным колпаком и существо наконец сказало:

– Товарищ, с вас полторы тыщи рублей и горячий чай в придачу! А чего темно так?

Находясь словно у себя дома, пришелец прошел к дальней стене, включил свет и наконец расстегнул огромную парку. Степан поморгал. Да, он не мог ошибиться: из развалин одежды перед ним вдруг предстала юная и потрясающе красивая девушка. Конечно, ее портили и чересчур яркие веки, выкрашенные черным карандашом, и пирсинг в носу и синяя помада, но это такое, преходящее и легко смываемое. Степан сразу заприметил глаза: теплые и чуть с хитринкой. Очень хорошие глаза.

– Э-э-эй! – девушка громко щелкнула пальцами и пригладила косую челку. – Полторы тыщи за вашу ледяную пиццу! У меня еще два заказа до двенадцати, можно побыстрее?

Степан перевел взгляд на часы и наконец-то заговорил:

– Извините за мой вопрос, но, получается, несовершеннолетним разрешено работать после десяти?

Девушка захохотала, и квартира сразу перестала быть пустой. Степан это сразу понял.

– Мне послезавтра двадцать девять, можете поздравить. Саша, будем знакомы. У вас есть чайник или как? Ну, или хотя бы деньги, а? Вы мне отдадите, и я побежала, да?

А Степа – Степан вдруг совершенно точно почувствовал себя Степой – почему-то только глупо улыбнулся и кинулся к шкафу.

Сорокакиллограмовое полутораметровое чудо поспешило за ним.

– Это что у вас тут? – Саша без спросу сунула голову в шкаф. – Очень уютно, между прочим.

– Знаю, полвечера там просидел, – зачем-то признался Степан и мигом покраснел. А не краснел он, наверное, с самой школы. И чего ему приспичило в шкафу раздеваться? Да еще и признался, что ведет себя как инфантильный дурак. Лучший способ познакомиться поближе, ничего не скажешь.

– Прямо тут? – Саша удивленно вскинула бровь. – Покажете?

Степан покорно залез в шкаф и развел руками.

Саша прыснула:

– И вы как тут, один? Только переехали, да?

Степа кивнул.

– Пойдемте к соседке, у нее хоть чайник есть. Глупо будет, если вы прямо в шкафу околеете, да?

Степан, наконец-то обрел дар речи и, выйдя из шкафа сказал:

– Сашка, я ценю, что вы доставили пиццу, вот, сдачи не нужно. Только давайте дождемся мастеров? Я не хочу, чтобы под бой курантов вы летели с моего балкона.

– Э, нет. Мне нужно заказы отвезти и домой к единственному, родному, любимому. – Саша улыбнулась, ее голубые глаза искорками вспыхнули из-под черных век.

Степа сразу поник, но Саша добавила:

– Да я диссер пишу, после новогодних уже научруку надо показывать. Поэтому все дни сейчас только с ним, только ради него.

Степа приосанился и широко улыбнулся. А потом вдруг, словно нарочно, плечи его поползли вниз, живот выпятился, а проплешина на затылке сверкнула, как отполированная. Вот как видит его эта девчонка. Только так, и никак иначе.

– Эй! – уже с балкона позвала Саша, кутаясь в огромный шарф. – Идете?

Шкаф скрипнул, неумолимо напоминая о другой деревянной коробке, которая с годами становится все ближе, и Степан едва не пустился бежать.

– Иду! Иду! – завопил он, осознавая, что отпустить Сашу сегодня будет самым большим его промахом за всю жизнь.

Черное пальто вконец испачкалось, брюки предательски заскрипели, а пальцы так промерзли, что стали ныть, но уже пару мгновений спустя Степа оказался на соседском балконе и оторопел. И как тот еще не рухнул? Два велосипеда, весла, детские санки, ледянки, четыре пары коньков, банки, пару ведер, вязанка чеснока, мешок картошки и еще бог знает что.

Степа осторожно, словно боясь, что его уличат в воровстве, толкнул балконную дверь внутрь. На него тут же пахнуло теплом, но не только тем, что ощущает тело, но еще и тем, от которого на душе хорошо.

Праздничный стол, стоявший посреди комнаты, двигали из стороны в сторону мальчишка лет четырнадцати и широкоплечий мужчина, примерно одного со Степой возраста. Руководила ими старушка в сверкающем красном платье и алой помадой на губах.