Рассказы и повести - [2]

Потом исчезла и комета. Глухая тёмная ночь навалилась, как тяжёлая чёрная вата. Ветер, который летел с северо-запада, не смог победить эту плотную темноту, ослабел и лёг спать в сухой траве.

Сергей шёл и думал, что заблудиться ночью в степи в сто раз хуже, чем в лесу. В лесу даже на ощупь можно отыскать мох на стволе или наткнуться на муравейник и узнать, где север и юг. А здесь темно и пусто. И тишина. Слышно лишь, как головки каких-то цветов щёлкают по голенищам сапог.

Сергей поднялся на невысокий холм и хотел идти дальше, но вдруг увидел с стороне маленький огонёк. Он горел неподвижно, словно где-то далеко светилось окошко. Сергей повернул на свет. Он думал, что придётся ещё много шагать, но через сотню метров подошёл к низкой глинобитной мазанке. Огонёк был не светом далёкого окошка, а пламенем керосиновой лампочки. Она стояла на плоской крыше мазанки, бросая вокруг жёлтый рассеянный свет.

Дверь была заперта. Сергей постучал в оконце и через несколько секунд услышал топот босых ног. Звякнул крючок и скрипнули старые шарниры. Мальчик лет десяти или одиннадцати, в большом, до колен, ватнике, взглянул снизу вверх на Сергея.

— Заблудились?

— Мне надо на полевой стан Кара-Сук, — сказал Сергей.

— У Княжьего кургана? Это правее, километра три отсюда. А вы не здешний?

— Будь я здешний, разве бы я заблудился? — раздражённо заметил Сергей.

— Случается… — Мальчик переступил с ноги на ногу и неожиданно спросил:

— Есть хотите?

— Хочу.

Мальчик скрылся за скрипучей дверью и сразу вернулся с большим куском хлеба и кружкой молока.

— Там совсем темно, — объяснил он, кивая на дверь. — Лучше здесь поесть.

— Ты, что же, один здесь?

— Не… Я с дедом. У нас отара здесь. Совхозные овцы.

— Значит, пастухи?

— Дед мой пастух, а я так… Я на лето к нему приехал. Из Абакана.

Сергей сел в траву, прислонился спиной к стене хибарки и принялся за еду. Мальчик сел рядом.

— Джек, иди сюда! — негромко крикнул он и свистнул. Откуда-то из темноты появился большой лохматый пёс. Он обнюхал сапоги Сергея, лёг и стал стучать по земле хвостом.

— А зачем у вас лампа на крыше горит? — спросил Сергей, прожёвывая хлеб.

— Да так, на всякий случай. Вдруг заплутает кто… А в степи ни огонька.

— Спасибо, — сказал Сергей, протягивая кружку.

— Может, ещё хотите?

— Не надо…

Сергей не стал объяснять, что сказал спасибо не за еду, а за огонёк, который избавил его от ночных блужданий.

Мальчик позвал Сергея в мазанку, но тот не пошёл. Ночь была тёплой, да и спать не хотелось. Мальчик отнёс кружку и вернулся.

Они долго сидели молча. Лампа бросала вокруг мазанки кольцо рассеянного света, но мальчик и Сергей оставались в тени, под стеной.

— Ты каждую ночь зажигаешь свой маяк? — спросил Сергей.

— Каждую… Только дед сердится, что я керосин зря жгу. Я теперь стал рано-рано вставать, чтобы успеть погасить. Дед проснётся, а лампа уже на лавке…

Мальчик негромко засмеялся, и Сергей тоже улыбнулся.

— Сердитый дед?

— Да нет, он хороший… Он с белогвардейцами воевал, конником был. У него орден Красного Знамени есть.

— А что же он керосин жалеет?

Мальчик не расслышал, и снова наступила тишина.

— Не скучно здесь? — спросил Сергей, чтобы разбить молчание.

— Бывает, что скучно. Это, если дождь. А так интересно, тут горы, балки. В балках ручьи чистые-чистые. И шиповник цветёт… Мальчик нерешительно повернулся к Сергею, но не увидел лица. — А вечером делается тихо-тихо. И нет никого кругом. Спускаешься в долину и думаешь: а вдруг там что-нибудь удивительное… Смотришь, ничего нет. Только месяц над горой. Смешно?

— Нет, — сказал Сергей, и подумал, что ночью почему-то люди гораздо легче открывают свои тайны.

Сергей неожиданно задремал. Когда он проснулся, то увидел, что ночь посветлела. Снова проступили очертания гор, начинался синий рассвет.

Мальчик спал, завернувшись в телогрейку. Он сразу проснулся, как только Сергей поднялся на ноги.

— Эй, внук, — донёсся вдруг из мазанки стариковский голос, лампу задул? А то я сегодня рано встаю.

Мальчик вскочил. Сергей весело рассмеялся и протянул ему руку.

— Мне пора… Спасибо за огонёк, товарищ.

Мальчик смущённо подал маленькую ладонь и покосился на лампу. Она всё ещё горела неподвижным жёлтым огнём.

— Как тебя зовут? — спросил Сергей.

— Антон.

— Ну, будь здоров…

Сергей пришёл на свой стан, когда первые лучи уже пробивались между облаками и каменистой грядой. В это же время подъехал на мохнатой лошадке хакас-почтальон.

Телеграмма есть! — крикнул он. — Кто товарищ Калунов?

— Калинов, — сказал Сергей, и побледнел. — Это я.

Он рванул телеграмму и почитал первый раз быстро и тревожно, второй — медленно и с улыбкой. В телеграмме говорилось, что жена Сергея родила сына. Она спрашивала, какое дать ему имя.

— Дай коня! — закричал Сергей. — Пожалуйста, дай. Съезжу на телеграф!

— Что ты! — воскликнул почтальон. — Не могу. Ответ пиши.

И Сергей торопливо начал писать: «Поздравляю сыном Антоном родная…»

Так появился на свете ещё один Антон.

— А что дальше? — спросил Тоник.

— Всё. Конец.

Тоник, не оборачиваясь, пожал плечами и протянул:

— Ну-у… Я думал, что-нибудь интересное.

— Что поделаешь… — сказал папа.

Тоник молчал. Он приклонил голову к нагретому солнцем косяку и крепко зажмурил глаза. Ему хотелось представить, какая бывает темнота в степи, когда опускается августовская ночь.