Рассказы - [39]

— Что за чертовщина? — пробормотал Хидинг, склонившись ко мне. — Деревенька кажется вымершей. Не видно ни одного человеческого лица. Брошенное поселение? А может, жители ушли, вышли на тропу войны?

— Тогда бы, по крайней мере, остались старики, женщины и дети. А там, кажется, совсем никого.

— Вот этого нельзя поддерживать из далекого далека. И прими во внимание, что дым, стелющийся по всей округе, может скрыть от нас присутствие людей.

— Угу…может. — Бен признал мою правоту. — Если есть дым, должны быть и люди. Давай приблизимся к тому торфянику. Может, что и разузнаем.

Осторожно, не издавая ни единого шороха, мы переползали от куста к кусту, ежесекундно прислушиваясь, не раздастся ли какой-то подозрительный звук. Но вокруг царила невероятная тишина, накрепко связанная дымами.

Так мы доползли до первого домика. Бен втиснулся в растущий неподалеку куст, я притаился за углом.

Понемногу мы смогли детальнее рассмотреть окрестности.

Дым вырывался из домов непрерывно, мешал оценить картину в целом. Приходилось фантазировать, добивать домыслами, которые можно было проверить, когда дымовое одеяло рвалось то здесь, то там.

Домик, ставший нашим оплотом, кажется, был одним из нескольких десятков построек, раскинувшихся на широкой поляне. Пространство вокруг было пустым и бесплодным. Ни одна травинка не выделялась зеленой свежестью на песчано-гравийной почве. Только за линией строений появлялись тонкие кедры, врезавшиеся в небо.

На фоне абсолютной тишины танцы клубов дыма удивляли. Полное отсутствие следов человеческой жизнедеятельности диссонировало с их танцем, то сужающимися, то расширяющимися кольцами.

Я посмотрел на Бена и осторожно пополз к порогу здания. Я оглядывался в поисках товарища. Густой дым отрывался от стен хижины и заслонял Хидинга. Затем его рука опустилась на мое плечо.

— Задымление усиливается. Мгла как в порту или над Блэкберном.

— Угу. Заглянем внутрь.

Мы вытянули шеи и заглянули за порог. Несколько ступеней сходили к четырехугольнику, выложенному камнями и глиной. Это был очаг. Из него шел вверх толстый столб дыма, выходил в отверстие и исчезал снаружи. Единственная комната была абсолютно пуста. На стенах висели скрещенные томагавки, пара поношенных мокасинов и выцветшие военные трофеи.

Мы озадачено посмотрели друг на друга.

— Где обитатели деревни? Кто-то же развел огонь?

— Может они в каком-то соседнем доме.

В порыве непроизвольного любопытства мы разошлись в разные стороны, чтобы подкрасться к соседним мазанкам. В случае малейшей опасности каждый из нас предупредил товарища протяжным свистом.

Я полз на коленях, замирая через каждые несколько футов.

От одного домика к другому вела узкая тропа из песка и гравия. Такие тропки шли от домов, стоящих по кругу, к дому, находившемуся в центре, вероятно, обиталищу вождя, служившим и местом собраний. Я это предполагал, так как дом в середине был не виден, поселок заволокло густым дымом.

Я добрался до соседнего домишки. Одного взгляда было достаточно, чтобы убедиться — здесь никого нет. Только в очаге посредине комнаты бушевал огонь, зажженный неизвестной рукой, сложенные кедровые поленья и высохшие прутья лещины подпитывали коптящее пламя, отсюда пушистый дым волок свое тяжелое вялое брюшко под потолок и там вырывался наружу.

Усталый, я зажег трубку от огня и сел передохнуть у входа. Тут все двигалось быстрее, хотя я все еще ничего не видел на расстоянии нескольких шагов. Покуривая трубку, я присматривался к деревянному столбу, вбитому в землю прямо перед входом в дом. Это был четырехгранный тотем, покрытый культовой резьбой от основания до вершины. Я не раз видел подобные столбы в разных индейских деревеньках, они изображают священных предков племен или кланов. Но тотем этого места так сильно отличался от обычных образцов, что я всматривался в его узоры с возрастающим вниманием. Поражало отсутствие племенного животного или растения, практически обязательного на подобного рода стелах. Зато часто повторялся узор клубящегося дыма. Я был не в силах прочитать надписей и поэтому наощупь отправился к третьему домику. И здесь никого не было. Как и в двух предыдущих домах горел и дымил очаг.

Отсутствие хозяев успокаивало, позволяло безнаказанно шататься там-сям, но одновременно пробуждало любопытство не без ноток страха. В хижинах не было никакой утвари, ни малейшего следа приготовления пищи. В конце концов, огонь в очагах не горел ярким ясным пламенем, скорее, тлел, придушенный слоем листьев и мокрых веток, создалось впечатление, что огонь развели, чтобы выпустить эти клубы дыма бродить между хижинами. «Странное место», — подумал я, отправляясь на дальнейшие поиски. Сильный теплый ветер дул мне в лицо, серая волна тумана ослепляла меня. Я протер глаза и продолжил продираться сквозь молочный туман. Я блуждал во тьме как слепец с вытянутыми руками, обошел еще три хижины, чтобы убедиться, что нигде нет ни души. Всюду были пустые хижины и загадочные очаги. На пути от шестой хижины я услышал тихий свист: Бен напоминал о себе. Я ответил так же и вскоре мы встретились. В этом странном месте лучше было держаться вместе. Мы говорили шепотом, и я узнал, что мой товарищ также обошел шесть домов и пришел к тем же выводам, что и я. Мы были в каком-то заброшенном поселении, жители которого по неизвестным причинам зажгли огонь в каждой хижине.