Рассказы - [12]

Оставшиеся в живых боевики в спешке покинули село, скрывшись в горах.

— Как дела, Петрович?

— Нормально командир! Штук шесть гавнюков все ж ушли в горы, — ответил прапорщик, и, посмотрев на солдата, которому двое его товарищей бинтом перевязывали левую руку, добавил: — А у тебя как?

— Стрельцов ранен в предплечье. Ранен легко. Нормально. Петрович, посмотри на «басурманов», может, кто жив? Всех, кто жив в «вертушку»!

— Понял! А с трупами что делать?

— Ими пусть милиция занимается. Вон едут уже, — сказал старший лейтенант, кивнув головой в сторону приближающегося милицейского УАЗика.

— Ясно, — ответил прапорщик и, повернувшись к бойцам, сказал: Левченко, за мной!

Прапорщик с сержантом Левченко ушли осматривать лежащих на земле боевиков, а старший лейтенант с солдатами отправились к вертолёту.

— Как дела, старлей?

— Один легко ранен, капитан, — ответил старший лейтенант.

— Понял, — сказал пилот, после чего связался по радиостанции с базой, передав информацию.

— У тебя как, капитан?

— Норма. Ну, что взлетаем?

— Подожди, вон наши ещё идут, — ответил старший лейтенант.

— И с собой тащат кого-то, — добавил рядовой Антонович.

Приближавшиеся к вертолёту прапорщик с сержантом действительно кого-то вели с собой. Сержант шёл последним и стволом автомата подталкивал в спину бородатого джигита.

— Ну, что Петрович, нашёл одного?

— Как видишь, командир! Живой, здоровый и, даже не ранен. Он, засранец, чтобы его не нашли, под одного своего убитого подлез и спрятался. Но от Левченко хрен спрячешься. Молодец сержант!

— Служу Советскому Союзу! — бодро ответил сержант.

— Так, ладно. Давай «басурмана» на борт! И руки ему свяжи! — приказал старший лейтенант.

— Есть! — ответил сержант, и стал стволом автомата подталкивать боевика в дверь вертолёта.

После того, как все влезли в вертолёт, сержант при помощи бойцов связал задержанному руки. Ми-8 взлетел в воздух, и направился к месту дислокации части.

— Ну что, б…, говори — чьих будешь?! — прапорщик задал конкретный вопрос бородатому «пассажиру», одновременно пнув кулаком в бок.

Боевик наклонил голову, но ответа не последовало.

— Смотри, командир, он ещё и брыкается! — смотря на старшего лейтенанта, с ухмылкой сказал прапорщик.

— Не молчи, — хуже будет! — пристально посмотрев в глаза боевику, сказал старший лейтенант.

— Гиждаллах, — сквозь зубы процедил «пассажир».

После произнесённого слова у прапорщика округлились глаза, и он удивлённо сказал:

— Командир, так ведь он по-азербайджански ругается!

— Как?!

— А вот так. Он послал тебя по-азербайджански! Не по-армянски, командир, а по-азербайджански!

Старший лейтенант схватил джигита за воротник куртки, и прокричал:

— Ты кто по национальности?!

Ответа не последовало.

— Да, не хрен возиться с ним, командир! Открываем люк и сбрасываем его, к едрене фене!!! — громко прокричал прапорщик и, повернувшись к сержанту, добавил: — Левченко открывай дверь!

— Есть, товарищ прапорщик! — ответил сержант, и повернулся к двери.

— Нет!!! Всё скажу! Всё скажу! — визгливо прокричал джигит.

— Всё ты следователю расскажешь! А нам ответь, — с тобой все азербайджанцы были? — спросил старший лейтенант.

— Да, все.

— Ну, я совсем балдею! — присвистнул прапорщик.

— Объясни, почему ты, азербайджанец, у своих же азербайджанцев дома поджигаешь? — недоуменно спросил старший лейтенант.

— Они не азербайджанцы, — ответил джигит.

— Как так?

— Они не азербайджанцы! — повторил боевик, и добавил: — Они еразы!

— Что значит еразы? — не понял старший лейтенант.

— Они ереванские азербайджанцы. Они из Армении приехали, а должны были оставаться на месте и там с армянами воевать!

— Значит, по-твоему, еразы не имеют права здесь жить? — уточнил прапорщик.

— Они предатели!

После этих слов, на какое-то время в разговоре наступила пауза. Паузу нарушил голос старшего лейтенанта:

— Ладно, всё! Пусть им занимаются те, кому положено.

И опять наступила тишина. Слышен был только гул вертолётных двигателей… Бойцы думали о том, что вот и закончен ещё один день этого «дурдома». А завтра…

А завтра будет новый день.

Сентябрь 2002 г.

Игла-А

Кому как, а мне летом в голову лезут оригинально-своеобразные мысли. То хочется уйти куда-нибудь в поход на несколько суток. Причём уйти так, чтобы никто ни при каких обстоятельствах найти не смог. То хочется заплыть на какой-нибудь одинокий остров, где искать просто не станут. Потому что для нормального человека искать там нет ни малейшего смысла. По логике нормального человека, там вообще нечего делать. В этом смысле я, скорее всего, человек ненормальный. Хотя, что такое норма? Кто её определяет, и самое главное — зачем?

Так вот мысли меня такие посещают летом. Почему летом? Ну, думаю, во-первых, бродить несколько суток одному где-нибудь по полям или горам под морозным шквальным ветром гораздо менее приятно, чем под тёплым летним солнышком. Да и на одинокий мифический остров вряд ли доплывёшь в ледяной воде. Хотя, конечно, можно и по льду добраться… Это при условии, что таковой вообще есть в данном месте. Но если предпринять подобное действие, то можно, случайно оступиться и под лёд провалиться… Короче — зимой риска больше!