Рассказы - [120]

Казалось бы, чего лучше — оставить племяннице и единственной родственнице верную крышу над головой, и старику Сардженту давно следовало бы побеспокоиться о продлении аренды, раз уж такой был порядок, что с его смертью все пропадало, если не уплатить пени; вдобавок сквайр только о том и думал, как бы забрать обратно дом и землю, и говорил себе каждое воскресенье, когда старик проходил мимо его скамьи в церкви: «Ага, и ноги у него дрожат больше прежнего, и спина еще больше согнулась, а об аренде все еще не заикался — ха! ха! ха! Скоро я очищу этот угол поместья от всяких там копигольдеров!»

Сейчас подумать — так просто непонятно, чего старик дожидался, но уж такой это был человек: все собирался с недели на неделю пойти к управляющему сквайра и все откладывал: дескать, в следующий базарный день авось буду посвободней. Надо сказать, что тут была и еще одна загвоздка: старик недолюбливал Джаспера Клиффа, а тот все наседал на Нетти, заставляя ее наседать на дядю: вот старик нарочно и тянул с этим делом, чтобы досадить корыстолюбивому жениху. В конце концов старик Сарджент захворал, и тут уж Джаспер вышел из терпения: он сам принес деньги на уплату пени, отдал их Нетти и заявил ей без обиняков:

— Не пойму, о чем только вы с ним думаете! Вот деньги, и не отступайся от него, пока он все не сделает. А если упустишь дом и усадьбу, провалиться мне на этом месте, если я на тебе женюсь! Такая дура не стоит, чтоб на ней женились.

Девушка очень расстроилась и, придя домой, сказала дяде, что если у нее не будет дома, то не будет и мужа. Старый Сарджент денег не взял, еще и посмеялся — сумма-то была пустяковая, но, видя, что племяннице втемяшилось выйти замуж за Джаспера и что ее все равно не отговоришь, только сделаешь несчастной, взялся наконец за дело. Узнав про это, сквайр ужасно разозлился, но поделать ничего не мог, и был составлен новый договор (в этом поместье копигольдер получал бумагу на владение, хотя в других местах такого порядка заведено не было). Старик Сарджент так ослаб за время болезни, что не мог уже пойти к управляющему, и договорились, что тот сам принесет ему подписанный сквайром документ и по получении денег отдаст его Сардженту, а тот подпишет копию, которая останется у сквайра.

Управляющий обещал прийти в пять часов. Часа за два до назначенного срока Нетти достала приготовленные деньги и только хотела положить их в стол, чтобы они были под рукой, как вдруг услыхала за спиной слабый крик, обернулась и увидела, что старик как-то осел в кресле, уткнувшись головой себе в колени. Она бросилась его поднимать, но он был без сознания и никак не приходил в себя. Не помогли ни лекарства, ни виски. Доктор предупреждал Нетти, что старик может умереть внезапно, и похоже было на то, что это конец. Нетти собралась было бежать за врачом, но лицо старика уже побледнело, а руки похолодели, и она поняла, что звать кого-нибудь бесполезно. Он был мертв.

Сообразив, чем ей это грозит, Нетти совсем растерялась. Дом, сад, поле — все пропало, и теперь у нее с мужем не будет собственного угла. Она не думала, что Джаспер способен выполнить угрозу, брошенную сгоряча, но все-таки ей стало страшно. Ну что бы дяде пожить еще два часочка! Шел четвертый час; управляющий должен был прийти в пять, и, если бы все обошлось благополучно, — в десять минут шестого дом и усадьба были бы закреплены за ней и Джаспером до самой их смерти, так как оба они значились в новом договоре. А уж как этот бессовестный сквайр обрадуется, что заполучил домик! И добро бы он был ему действительно нужен, а то ведь просто старику стоят поперек горла все эти домишки, участки, усадьбы — независимые островки в обширном океане его владений.

И вдруг Нетти осенила мысль, как сохранить дом, несмотря на дядину непредусмотрительность. Пасмурный декабрьский день клонился к вечеру, и первым делом — так мне рассказывали, а зачем бы людям врать…

(- Верно, так оно и было, — подтвердил Кристофер Туинк, — я как раз в это время там проходил.)…первым делом она заперла наружную дверь, чтобы никто ей не помешал. Потом передвинула дядин дубовый столик к камину, подошла к креслу, где все еще сидел покойник — это было, как мне говорили, довольно высокое мягкое кресло на колесиках, — и подкатила его вместе с дядей к столику. Повернув кресло так, чтоб старик сидел спиной к окну, вроде бы нагнувшись над столиком — а столик этот я с детства помню не хуже, чем любую вещь в собственном доме, — Нетти раскрыла перед дядей большую семейную библию и положила его руку на страницу, как будто он водил по ней пальцем. Потом приоткрыла ему глаза и надела на нос очки, так что если посмотреть со спины — сидит себе старик и читает Священное писание. После этого она отперла дверь и села ждать управляющего, а когда стемнело, зажгла свечу и поставила ее на стол рядом с библией.

Можете себе представить, каково было Нетти сидеть там и дожидаться, когда она услыхала стук в дверь, у нее сердце чуть из груди не выскочило так, по крайней мере, мне рассказывали. Отворила она управляющему и говорит, понизив голос:

— Вы уж извините нас, сэр, но дяде сегодня нездоровится, и, боюсь, он не сможет с вами разговаривать.