Рассказы - [107]

— Только если хотели уйти, не расплатившись, — сказал лодочник. — Да по ним не похоже, чтоб они так сделали.

Джеймс Хардком знал, что такое предположение невероятно. Теперь, припоминая, какие разговоры вели они порой с братом о своих женах, он впервые допустил мысль, что, быть может, когда Стив и Оливия остались наедине, старое влечение вновь вспыхнуло в них с такой силой, какой они сами не ожидали — потому что вначале, предпринимая эту прогулку, они, вне всякого сомнения, просто хотели немного развлечься. Может быть, они причалили у ступенек там, дальше по пирсу, чтобы несколько лишних минут побыть друг с другом.

Но он все еще гнал от себя эту мысль и не поделился ею со своей спутницей, а только предложил:

— Давай походим еще.

Так они и сделали, и все ходили между лодочным причалом и пирсом, и жена Стивена, усталая и встревоженная, опиралась на предложенную Джеймсом руку. Становилось совсем поздно. В конце концов Эмили выбилась из сил, и Джеймс решил, что пора возвращаться домой. Оставалась еще слабая надежда, что загулявшие высадились в гавани на другом конце города или еще где-нибудь и поспешили домой другим путем, уверенные, что Джеймс и Эмили не станут ждать их так долго.

Все же Джеймс сказал кое-кому на пристани об исчезновении лодки и просил следить, не станет ли чего о ней известно, но тревоги в тот вечер еще не стал поднимать, — самая мысль о возможном бегстве заставила его быть сдержанным. И, полные недобрых предчувствий, оба покинутых поспешили на последний поезд, уходивший из Бадмаут-Региса, а прибыв в Кэстербридж, наняли экипаж и поехали домой, в Верхний Лонгпаддл.

(- По той самой дороге, по которой и мы сейчас едем, — вставил причетник.)

— Да, конечно, по этой самой дороге, — сказал пастор. — Однако ни Оливии, ни Стивена в деревне не оказалось. Как ушли они утром, так больше и не появлялись. Эмили и Джеймс Хардком разошлись по своим домам, — хоть немного отдохнуть, — а на заре снова отправились в Кэстербридж и сели в Бадмаутский поезд — поезда тогда только начали ходить.

За время их непродолжительного отсутствия о пропавших ничего нового не стало известно. Но в ближайшие часы несколько молодых людей заявили, что видели вчера, как какой-то мужчина и женщина в маленькой наемной лодке шли на веслах прямо в открытое море, — они, словно зачарованные, глядели друг другу в глаза, сами не замечая, что делают и куда их несет. Во вторую половину дня Джеймс услышал еще кое-что. Далеко в море нашли перевернутую лодку. К вечеру море разбушевалось, и вскоре по городу. разнеслась весть, что несколькими милями восточнее, в Лалстэд Бэй, к берегу прибило два мертвых тела. Их доставили в Бадмаут, и здесь в них опознали пропавших. Говорили, что нашли их крепко обнявшимися, губы к губам, а на лицах было то странное, как бы зачарованное, выражение покоя, которое у них заметили, еще когда они плыли в лодке.

Ни Джеймс, ни Эмили не заподозрили сознательного намерения в поступке несчастных влюбленных. Предумышленного тут ничего не могло быть. Неизвестно, на что их могло в конце концов толкнуть взаимное чувство, но ни ему, ни ей не было свойственно действовать исподтишка. Можно было предположить, что, засмотревшись друг другу в глаза — любимые глаза, которые некогда светили только ему одному или ей одной, оба погрузились в нежные мечты и, не решаясь сознаться в своем чувстве, плыли и плыли вперед, забыв о времени и пространстве, пока ночь не застала их вдали от берега. Но доподлинно ничего не было известно. Так суждено было им умереть. И две половины, из которых природа предполагала составить совершенное целое, не достигли этого при жизни, хотя в смерти своей остались неразлучны. Тела привезли домой и похоронили в один день. Помню, я оглянулся, читая похоронную молитву, и увидел, что на кладбище собрался чуть ли не весь приход.

(- Да, сэр, верно, — сказал причетник.)

— Двое оставшихся, — продолжал пастор (голос его теперь звучал глухо; повествуя о печальной судьбе влюбленных, он, видимо, сам разволновался), были рассудительнее и дальновиднее и не такие романтики.

Каждого из них это несчастье лишило спутника в жизни, и в конце концов они устроили свою свадьбу так, как было предназначено природой и как они сами первоначально намеревались. Года через полтора Джеймс Хардком женился на Эмили, и брак этот во всех отношениях оказался счастливым. Я и венчал их. Когда Джеймс Хардком пришел ко мне условиться насчет оглашения, он рассказал мне о гибели своей первой жены, и все, что он тогда говорил, я передал вам почти слово в слово.

— А они все еще живут в Лонгпаддле? — спросил новый пассажир.

— О нет, сэр, — вмешался причетник, — Джеймс вот уже лет пятнадцать как умер, а жена его померла лет шесть тому назад. Детей у них не было. И Уильям Прайветт жил у них до самой своей смерти.

— А, Уильям Прайветт! И он, значит, тоже умер? — воскликнул мистер Лэкленд. — Все проходит!

— Да, сэр. Уильям был гораздо старше меня. Ему бы сейчас было уже за восемьдесят.

— А ведь Уильям умер не просто, очень не просто! — вздохнул отец торговца семенами — мрачного вида старик, сидевший в глубине фургона и хранивший до сих пор молчание.