Рассказы - [29]

Уизерс встал и продолжал говорить, уже расхаживая по комнате. Его седые волосы были зачесаны назад. Снаружи ярко светило июньское солнце, Уэллсу подумалось, что он совсем не похож на человека, скрывающего некую зловещую тайну.

— Я прожил здесь почти всю жизнь. Начал практиковать сразу после окончания войны. Мне в общем-то даже нравится работа врача в маленьком городке: никакой суеты и люди здесь неплохие. Я не знал об испытаниях до пятидесятых годов. Вообще никто не знал, кроме непосредственных участников работ. И мне, и всем остальным здешним жителям это стало известно позже. Мы живем, конечно, изолированно, но дураков тут нет. Джереми, сын Тиллиса, был первым… — Человек, стоявший рядом с Чарли, коротко кивнул. — Сейчас ему уже двадцать три. Он среди них самый старший. Позже появились другие.

— Другие… — Уэллс, не отрываясь, следил за мрачным выражением лица Тиллиса. — Другие люцифериты…

— Да, мы их так называем. — Врач посмотрел на своих товарищей и добавил: — Вот видите, я же говорил, что он сообразительный.

Видимо, не очень, обеспокоенно добавил Уэллс про себя, однако прежние страхи уже оставили его, хотя ружье по-прежнему смотрело на него. Люди эти никак не походили на поклонников Сатаны.

— Кто же все-таки такие эти люцифериты?

— В теле каждого существа содержится некоторое количество люциферина, — ответил Уизерс. — Обычно — очень незначительное. Просто недостаточное, чтобы как-то проявиться. И еще меньшее количество люциферазы. Лишь у некоторых видов содержание этих веществ бывает высоким. Например, у светлячков.

В размышлениях Уэллса наконец сошлись причина и следствие.

— Однако в сорок пятом здесь испытывали не только бомбы, — продолжал врач. — Тогда было много разговоров о том, как, мол, ядерная медицина скоро перевернет все привычные представления о лечении болезней — от рака до бородавок. И лишь через несколько лет стало понятно, что лечить давние недуги, просто насыпав на бородавку изотопов, глупо — от этого больше вреда, чем пользы… Помните ту каменную осыпь, где веселились ребятишки?

Уэллс кивнул.

— Это старое место захоронения химических отходов. Таких по всей стране сотни. Но это в каком-то смысле уникально — полихлорированных дифенилов и инсектицидов сюда попало больше обычной нормы. Люди в Аламогордо довольно долго и практически бесконтрольно баловались с очень любопытными химическими соединениями, пока правительство не прекратило это дело после войны. — Он покачал головой. — Чего только люди не делают, чтобы замести следы! Как говорится, упрятать грязное белье подальше от посторонних глаз. Захоронение находится над рекой, что питает городской резервуар, и долгие годы вся эта дрянь мало-помалу просачивалась в городское водоснабжение. Поначалу никто ничего не замечал. Но три поколения спустя появилось влияние этих веществ на детскую биохимию. Никаких внешних признаков до начала взросления, однако к шестнадцати годам явление уже набирает полную силу. Я пытался выделить энзиматическую комбинацию, которая его вызывает, но у меня нет достаточно совершенной аппаратуры. Впрочем, похоже, что никакого вреда — по крайней мере внешне — оно не приносит, только вызывает любопытные побочные эффекты. И я уверен, что гормональные изменения, происходящие в эти годы в организме подростков, каким-то образом активируют процесс.

Страх Уэллса окончательно рассеялся, и осталось только одно удивление.

— Какой процесс? О каких эффектах вы говорите?

— Резко возрастает выработка люциферина, и соответственно увеличивается количество люциферазы. Последняя — сама энзим. В ее присутствии люциферин окисляется, и получаются…

— Светлячки! — зачарованно прошептал Уэллс, потом на секунду задумался и резко спросил: — Почему вы никому об этом не сообщили? Почему никто…

— Извините, мистер, — Чарли печально улыбнулся, глядя на Уэллса, — но это наши дети. — На лице его застыло настороженное выражение, в словах читалась мольба о понимании. — Док сказал, что ничего опасного с ними не происходит. Ни рака… ни еще чего-нибудь в таком же духе…

— Кроме эффекта свечения, они совершенно обычные нормальные подростки, — подтвердил Уизерс.

— Мы, понятно, любим своих детей, — продолжал Чарли, нервно двигая пальцами. — Док говорит, если новости о том, что здесь произошло, расползутся, правительство, мол, может увезти детей из Агуа-Каль. Отобрать их у нас для изучения.

— Нашим детям здесь нравится, — сказал Уизерс. — Они не хотят, чтобы их изучали. Они все или учились в школе, или до сих пор учатся и прекрасно знают, чем кончается дело для жука под микроскопом. Они умеют управлять этим эффектом, скрывать его от окружающих и обычно собираются в таких местах, где могут без опаски красоваться друг перед другом. То, что вы заметили в ту ночь Джолину Литтон, просто случайность, невезение. Мы надеялись, вы об этом забудете.

— Но вы же всего провинциальный терапевт, — ровным голосом сказал Уэллс. — Вдруг этот эффект все-таки вреден? Или вызывает какое-то побочное действие?

— Если с кем-то из ребятишек случится что-нибудь серьезное, нам разумеется, придется отдать их в больницу, и тогда уже будь что будет, — сказал Уизерс. — Но пока в этом ни разу не было необходимости. Я их регулярно обследую. И научил, как обследовать самих себя. Они все понимают. Но им нравится, какими они стали, мистер Уэллс, и они совсем не хотят лечиться. Кроме того, есть и еще одна причина прятать эту их способность от посторонних. Нам самим здесь, в Агуа-Кальенте, пришлось нелегко, прежде чем мы поняли, как себя вести. Мы не трогаем ребятишек и не ходим смотреть на их игры и танцы: глядя на них, человек легко теряет контроль над собой.