Рассказы - [12]

:

Матушка дьяконица. Жена клубного буфетчика (зелёное платье с чёрными кружевами). Вдова надворного советника Перепетуя Егоровна Заковыкина (очень хорошенький туалет: платье с турнюром, в биэ, плиссе и складках) etc.

В углу столик с пастилой, монпансье, карамелью и сухарями.

— Мерси! — сказал младший бухгалтер из склада свечей, принимая чашку чая.

— Па де куа! — любезно отозвалась хозяйка дома.

— Пур вотр бонте!

Вдова титулярного советника бросила на него благодарный взгляд; он украшает её гостиную!

Дьяконица поправила лиловую шаль и сказала:

— А княгиня Андалузова вчера была на двух вечерах в один вечер: у Надбольских и баронов Пшт!

— Эскэ сэ жюст? — удивился младший бухгалтер.

— Это знают все, кто следит за светской хроникой! — пожала плечами жена клубного буфетчика. — Я читала об этом в газетах!

— Да, но я не узнаю за последнее время княгини Андалузовой! — продолжала дьяконица. — Где её вкус? Она была в светлом туалете, отделанном брюссельскими кружевами.

— Брюссельские кружева нынче не в моде! — заметила вдова надворного советника, поправляя турнюр.

— То же говорю и я! — взволнованно воскликнула дьяконица.

А местная просвирня добавила со своей стороны:

— Знать, князь не очень-то раскошеливается!

— Он всегда был скуп! Всегда! — почти с ужасом воскликнула хозяйка.

На что матушка дьяконица заметила с тонкой улыбкой:

— Ну, а чего же смотрит граф?

И все опустили глаза, улыбаясь тонко и ядовито, а хозяйка дома поспешила даже заметить:

— Господа, переменим разговор!

Общество было шокировано поведением большого света.

— Граф? Который это граф? — спросил молодой столоначальник.

— Когда в нашем обществе говорят о графе, это значит: граф Атлантеев! — строго и наставительно пояснила дьяконица.

И молодой столоначальник наклоняет голову с глубоким почтением, как вновь посвящённый, которому открывают тайны ордена.

— У Вандомских вчера опять танцевали под рояль! — говорит дьяконица, чтоб переменить разговор. — Много молодёжи! Танцевали pas de quatre, и с оживлением.

— И при этом чуть не случился пожар! — огорчённо добавляет жена клубного буфетчика.

— Сапристи! — не может удержаться от изумлённого восклицания маленький бухгалтер.

И всё общество наставительно решает:

— Мы всегда говорили, что раз pas de quatre не доведёт до добра!

— Но странно, что об этом нет в газетах! — изумляется вдова надворного советника. — Уж за чем, за чем, а за светской жизнью я всегда слежу!

— Чтоб следить за светской жизнью, недостаточно одних газет! — величественно роняет жена клубного буфетчика. — В свете бывают происшествия не для газет! Чтоб всё знать, нужны связи.

— Но, ради Бога, расскажите, как же это могло случиться? — спешит хозяйка прервать резкий оборот, который принимает causerie.[16]

— Мужу рассказывал об этом их дворецкий! — говорит жена клубного буфетчика, и всё общество почтительно произносит:

— А-а-а!

— Одна из свечей упала на платье графини Ямпольской и…

Жена клубного буфетчика рассказывает подробно, как была испугана «сама m-me Вандомская», как кинулся спасать графиню молодой князь Уховёртов.

Все подробности, как будто горящая свеча упала на неё!

— Лакею отказали от места! — заканчивает она повествование.

Рассказ производит сильное впечатление.

— Ах, я просто дрожу за бедную графиню! — близка к обмороку хозяйка дома.

— Ничего! — успокаивает всех рассказчица. — Графиня не получила обжогов!

И общество успокаивается.

— Да, — замечает по этому поводу дьяконица, — хорошо, что это так кончилось! А то было бы неприятно для молодой графини перед свадьбой.

Известие, которое производит впечатление взрыва бомбы среди комнаты.

— Как свадьбы? Чьей? Как же мы об этом ничего не знали?

— Графиня выходит замуж за князя Реставранского! — торжественно говорит дьяконица, кидая уничтожающий взгляд на жену клубного буфетчика. — Я знаю это из первых рук. От племянника моего мужа: он дьячком в церкви конюшенного ведомства! Предстоит оглашение!

— Кто бы мог этого ожидать!

— Какой сюрприз для всех нас!

— А мы прочили её за барона Икс!

— Parbleu![17] — восклицает маленький бухгалтер.

И они говорят, говорят, говорят об этом мире, более далёком от них, чем солнце от земли.

И они тянутся к этому далёкому солнцу, которое их даже не греет, как тянутся к солнцу бедные, жёлтые, чахлые маленькие былинки, выросшие в цветочном горшке на окне «домика в Коломне».

И они живут, эти бедные духом люди, обрывками того, что дойдёт до них из ваших салонов, точно так же, как бедняки украшают себя купленными на старом рынке тряпками, которые были когда-то нарядными платьями первых щеголих.

Когда вас упрекают в пустоте вашей жизни разные моралисты, не верьте им, сударыня, — вы наполняете своей пустотой жизнь этих бедных людей. Право, вы делаете добра больше, чем знаете.

В ту минуту, когда вы подаёте, сударыня, маленькую чашечку чая молодому дипломату, аромат этого чая доносится до Коломны и щекочет ноздри просвирни.

Не курьёзно ли создан свет?

Свечка, упавшая на ваше платье, заставляет испуганно вскрикивать коломенскую мещанку.

И большой свет необходим, чтоб было о чём говорить маленькому.

Убийство

Это было в тропиках, где и без того кровь вспыхивает как спирт. А тут ещё эта парочка.