Рассказы - [28]
- Саша, - голос оказался неожиданно близко. Я вздрогнул, почувствовав прикосновение маленького острого локтя Марины, соседки по парте. - Саша, не спи - учительница смотрит.
- Я не сплю, - шепотом отозвался я, и стал рисовать картинку про Сизифа на последней странице тетради.
- Главное в этом наказании, - продолжала учительница бессмысленность. Тяжелый труд Сизифа бесполезен для трудового народа Древней Греции. Он сознает эту бесполезность, возможно, в нем рождается чувство протеста, но он не может поднять свой внутренний протест до уровня сознательной борьбы. Атмосфера мрачного Аида создает картину полной безысходности рабского существования...
Я встрепенулся и подумал, что сейчас наконец я смогу высказать вслух свой внутренний протест. Я поднял руку.
- Татьяна Сергеевна...
- Головин, ты хочешь что-то сказать? - Учительница удивилась. (Скромный, угрюмый мальчик. Близких друзей нет. а уроках молчит, но материал усваивает. Исполнителен, но никогда не вовлекается в работу целиком. Такое впечатление, что он лишь создает видимость, внешний образ выполнения задания, занимаясь на самом деле чем-то иным.)
- Этот Сизиф, ну: он мог отдохнуть, пока спускался вниз. - От волнения я почувствовал, что вспотел и даже пожалел, что начал говорить, но было уже поздно. - Это было не бессмысленно. Понимаете?
Взгляд учительницы стал каким-то странным. Я смутился. Мне хотелось pассказать им пpо pыбу и пpо то, как я поймал ее. Hо они набpосились бы на нее и pастеpзали, как голодные акулы. Поэтому я сел на место, стаpаясь не смотpеть никому в глаза.
С тех пор в школе меня так и звали: Сизиф. Я не обижался; я даже гордился этим прозвищем, чувствуя в нем свою причастность к таинственному миру прошлого).
На следующее утро я начал строить плот. Это было непросто, к тому же я все время боялся, что не хватит досок и придется ломать что-нибудь в доме. Часто приходилось работать под дождем, но даже когда его не было сырость и холод оставались рядом как два надзирателя. К обеду напряжение достигло критической точки, и неизвестно, во что бы оно вылилось, но, к счастью, я порезал руку пилой. Кровь отрезвила и успокоила меня. Залепив порез пластырем, я продолжал работать и вскоре мое упорство было вознаграждено: мое сознание, очищенное дурной погодой и физическим трудом, нашло наконец ту дверь, за которой оно могло бы побыть наедине с самим собой. После этого мое тело продолжало работать автоматически, само по себе, и дело пошло в гору.
К вечеру мне удалось соединить несколько бревен в достаточно устойчивую конструкцию и даже сделать на ней настил из досок, на котором можно было бы установить палатку. Оставалось найти подходящий шест, якорь и способ разводить огонь для согрева и приготовления пищи: я был уверен, что наше водное путешествие будет длиться никак не менее трех - четырех дней, в зависимости от того, насколько верно будет выбран путь или насколько широко распространился потоп. Мысленно я сравнивал себя с оем, но тот в своем лице спасал человеческий род и род животных, в то время как я пытался спасти лишь жалкий обрывок цивилизации.
2.
Иногда, просыпаясь утром, я начинаю сомневаться в том, что я человек. Стены, потолок, мебель - все куда-то убегает, становится бесконечном далеким. Тоже самое происходит и с моим телом. Оно делается чужим, неподвижным. оги и руки наливаются тяжестью, я уже не в силах пошевелить ими. Сам я, наоборот, сжимаюсь, словно превращаясь в муху или паука. Все это очень странно. Что-то во мне испытывает при этом страх - мне кажется, это остатки человечности, но я уже утратил эмоции и вместе с ними - всякую волю к движению, к изменению вообще. Теперь я не просто муха. Я - засохшая дохлая муха, сохранившая тень осознания. Потом я теряю пространство. Я больше не могу сказать, в какой части комнаты я нахожусь. Какое-то время я верю, что нахожусь везде, но что значит это "везде" - я не знаю. Поэтому точно так же можно сказать - нигде. Откуда-то снаружи приходят сигналы бедствия. Я больше не муха. Я даже не могу больше сказать "я". Кокон, которым раньше была моя комната, мое человеческое тело и наконец остывающее сознание мертвой мухи, - этот кокон больше ничего не скрывает. Внутри него пустота. Волны искрящейся синевы прокатываются надо мной. Это радость. Где-то рядом печаль. Эмоции ползают вокруг как экзотические насекомые или даже нет - как черви, которые заводятся в падали. Мне все еще кажется, что я мыслю словами. а самом деле это не так. Слова мыслят сами по себе. Река, имя которой - язык течет мимо меня, снаружи. Я - внутри, но и там меня нет. Слова парят в облаках, тревожно перекликаясь, как птицы, внезапно потерявшие землю. Крохотный мир под голубым небом приходит в движение.
Чужие слова обваливаются лавиной. Мне очень тяжело. Меня буквально сдавливает со всех сторон. Кажется, я вновь обретаю тело, и вместе с телом - боль. Сейчас, когда я еще слишком далеко - это лишь воспоминание о боли, тупое, гнетущее воспоминание. о я возвращаюсь, и боль возвращается вместе со мной, вместе со страхом и отчаянием. Я - дохлая муха, сохранившее сознание и память о смерти, о внезапно навалившейся тяжести, вдавившей меня в подоконник. Мои кишки давно уже высохли на солнце, но я все еще помню боль раздираемого чужеродной тяжестью брюшка и треск ломающихся крыльев. Кажется, я упал откуда-то сверху. Потолок слишком далеко. Тяжесть сжимает виски. Я не чувствую рук и ног! Как будто их отделили, пока я спал, или меня отделили от них. Это что-то со зрением. Я все вижу неправильно. ет, руки вот они, на месте, лежат вдоль туловища. Я пытаюсь поднять их, но усилие замирает где-то в плечах. Возле горла застыл какой-то комок. Я не могу говорить, двигаться, шевелить головой. Я раздавлен невидимой тяжестью. Да что же это такое, в самом деле! Я собираю силы, которые словно утекают в решето, и пытаюсь поднять руку. Сознание пронизывает боль рвущихся тканей. Что со мной? Я оторвал себе руку... нет, нет, вот она - перед глазами, я ее вижу. Пытаюсь пошевелить пальцами. Удалось, но как! Пальцы - словно ржавые гнилые шарниры с обвисшими на них клочьями плоти... ет, это только кажется. Кажется, я могу шевелить рукой. Рука - как электрический шнур, подключающий меня к реальности. Я чувствую, как по телу бежит ток. Вторая рука и ноги пробуждаются к жизни. Откуда столько боли? Теперь я могу извиваться, как большая раздувшаяся ящерица и стонать.
Это — отрывок из моего романа, который, Бог даст, я когда-нибудь закончу. Понятно, всякому интересно знать мнение читающей публики в процессе творчества. Поэтому отклики очень желательны. Одно только: не забывайте, что это — только отрывок, и у него есть свойственные именно отрывку черты, которых нет у самостоятельного произведения.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Проясню малость ситуацию: дело в том, что я сейчас зациклился на одном довольно объемном рассказе, который планирую вот-вот закончить. Hо "вот-вот" — это не сегодня и уж тем более не завтра. Поэтому волей-неволей, желая отдохнуть, привожу в порядок древние фонды, заканчиваю незаконченное, ежели оно того стоит и так далее. Перед вами — типичный пример этой моей самоинвентаризации.Рассказ не идеален, потому и не был дописан сразу, однако после редакции стал, как мне кажется, читабелен. Главное — он навеен самой жизнью, и даже посвящен одному моемк другу, хотя посвящение — недавнее…Я зачем все это пишу? Собственно, для того, чтобы никто плохого не подумал.
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.