Рассказы - [9]

Шрифт
Интервал

— Я хотел служить на границе!

— Может, ты устал, дружище?

— Ребята, однако вас-то я хорошо слышу.

— Наверное, это бывает только временами!

— До сегодняшнего дня и я не знал об ушах, а теперь у меня все время что-то звенит.

— Ну, наверное, уже достаточно, — давясь от смеха, произнес Славик.

Барабанный бой ладоней по спине Пилата дал ему понять, что его разыграли, и он заорал так, что при попутном ветре его могли услышать даже на берегах Дуная. К нему возвратилась церковная риторика:

— Боже, боже, и ты на такое хулиганство спокойно взираешь!

Оставшиеся полчаса занятий проходили без инцидентов. Взводы возвращались в расположение части. Солнце висело прямо над головой. Ртутный столбик поднимался. Парило перед грозой. Солдаты уселись во дворе и подшучивали над Пилатом. Некоторые занимались чисткой обуви. Карел стоял, как аист, на одной ноге и чистил ботинок о другую штанину. Так он дома обычно делал, возвратись с танцев. Ему вспомнилась Руженка, которую все называли Розой. Это было не просто сокращение ее имени, а оценка красоты. Образ красавицы исчез, когда донесся запах гуляша. Шимон, как истинный гурман, не выдержал:

— Вот это будет угощение, панове!

— Я бы не сказал, — предупредил свободник Славик. — Будьте готовы ко всему!

Но он оказался не прав. Солдатам обед понравился, и они попросили добавки. Гуляш напомнил тот, который готовила дома мать. Ребята уплетали, запивая свежим молоком. Крейчи налил себе полный котелок. Карел тут же сострил:

— Говоришь, пограничник, а у самого еще молоко по губам течет!

— Мне мамаша говорила, чтобы я здесь попил молочка, — вытирал усы Поэт.

Взвод шагал к месту занятия в палатке за казармой. Линялый ее брезент помнил еще времена первой республики. Занятие проводил сержант с рукой на перевязи. Карел скучал, как и все остальные. Он сидел рядом с Шимоном и развлекался тем, что наблюдал, как толстяка разбирает сон. Вот двойной подбородок заколыхался в ритме дыхания. Громкий храп прозвучал как ввук бензопилы. Сержант отложил конспект, подошел к Шимону и положил здоровую руку ему на плечо:

— Встать! Как фамилия?

— Моя?

— Ваша!

— Шимон!..

— Повторите!

— Рядовой Вацлав Шимон, — поправился солдат.

— Так, теперь я вспомнил. — Сержант усмехнулся. — Вы тот солдат, который жаловался на опущение желудка и всякое прочее? Получите взыскание. И не надейтесь, что я забуду. Я не Славик, сквозь пальцы на ваши безобразия взирать не собираюсь.

Закончив лекцию, сержант отдал распоряжение всем молодым солдатам выучить наизусть текст военной присяги. Он сказал, что принятие присяги — большой торжественный праздник, на который можно пригласить родных и близких.

— В общем, пока от вас требуется одно — выучить текст. А вас, — обратился он к Шимону, — я проверю отдельно.

После ужина было личное время. Уже стемнело, и солдаты оставались в казарме. Некоторые писали письма. Карел еще не мог собраться с мыслями, чтобы написать домой, сам же испытывал радость от каждой весточки. В тот момент, когда он наконец решился и потянулся за бумагой для письма, в комнату вошел дневальный с книгой под мышкой:

— Строиться у коек!

Они подравнялись и ждали, что будет. Дневальный строго произнес:

— Кто из вас умеет рисовать?

После минутного колебания поднял руку Крейчи.

— А есть ли среди вас активный спортсмен? Футбол… баскетбол, настольный теннис?

Вызвались сразу трое: молчаливый Раймунд, Земан, Карел.

— А у кого есть аттестат зрелости?

Руку поднял Варга. Солдаты удивленно заморгали: цыгана с аттестатом зрелости они видели впервые. Дневальный с довольным видом повторил все записанные фамилии, закрыл книгу и коротко сообщил:

— Кржиж — главный коридор, Земан — умывальная, Урбан — комната политико-воспитательной работы, а Шимон, как ему было обещано, — туалет. Поможет ему Раймунд…

Со щетками, метлами и тряпками они напоминали работников бюро «Домашние услуги». Когда они плелись по коридору, Крейчи сочинял стихи:

— Эй, ребята, скажите, кто нам поможет на свете?

Шимон начал обмахивать щеткой фаянсовый унитаз, брезгливо отворачивая лицо. Раймунд носил ему воду и с жаром выплескивал ее в раковины.

Вскоре фаянсовое оборудование сияло, облицовочные плитки из Ракони словно только что сошли с конвейера. Дневальный разрешил наряду закончить работу.

Довольные, парни бегом понеслись по коридору. Карел заметил, что Шимон выглядит бодрее, чем раньше. Он уже не задыхался так, как в первые дни службы. «Нарядчиков» громко приветствовали, как вернувшихся с задания. Прогремел голос дневального:

— Отбой!

Стриженые головы исчезли под одеялами. За окном пропищал стриж. Высоко в небе плыл диск луны. Кто-то в углу громко вздохнул. Земан отозвался из глубины комнаты:

— Ребята, вам действительно становится легче, когда вы вздыхаете?

— Моим утешением является бог, — припомнил Пилат.

— Моим — дева, естественно, молодая.

Слова Варги вызвали прилив воспоминаний. Фотография его девушки переходила из рук в руки. Солдаты начали признаваться в своих увлечениях. Все, кроме Шпиона, которому было не до разговоров. Фалтин спросил прямо:

— У тебя не было времени клюнуть на какую-нибудь пышечку?

— Оставьте меня в покое. — Шимон перевернулся на другой бок.


Еще от автора Иван Черны
Обычные приключения

Произведения современных чехословацких писателей посвящены нелегкому ратному труду пограничников, охраняющих западные рубежи ЧССР.Написанные в остросюжетной форме, они вызовут интерес широкого круга читателей.


Рекомендуем почитать
Белая земля. Повесть

Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.).  В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.


В плену у белополяков

Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.


Признание в ненависти и любви

Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.


Героические рассказы

Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.


Тамбов. Хроника плена. Воспоминания

До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.


С отцами вместе

Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.