Рассказы. Часть 3 - [46]

Барбара нарисовала эту картину.

Он заметил пятна грязи на кирпиче на фоне его лица, куда, очевидно, бросали комья грязи.

Его мучил вопрос: почему? Почему она все это сделала?

Он опустился на четвереньки и пополз по саду, подпитываемый собственной одержимостью. Здесь было еще что-то. Он знал это. И он найдет это, если будет продолжать искать.

Ему не пришлось долго искать.

Он перестал ползать и уставился на кошачью лапу, торчащую из хорошо вспаханной земли под самым большим томатным растением. Лапа и связанная с ней часть ноги была специально расположена и направлена вверх. Засохшая почерневшая кровь просочилась в серый мех между сомкнутыми и скрученными подушечками пальцев.

Может Монтейт — это имя кота, подумал Эндрю. Может быть, она случайно убила соседского кота и, чувствуя вину, похоронила животное здесь, чтобы скрыть улики.

Но это было не похоже на Барбару, на ту Барбару, которую он знал. Если бы она случайно убила домашнее животное, она бы немедленно пошла к владельцу и объяснила, что именно произошло.

Возможно, подумал он, она специально убила животное, чтобы обеспечить питательными веществами свою почву, свои растения. Или как часть ритуального жертвоприношения какому-нибудь ведьмовскому земному божеству, чтобы обеспечить здоровье ее урожая.

Он подумал о Сурке в гараже.

Ему было интересно, есть ли и в других гаражах по улице висящие мертвые животные, похоронены ли и в других задних дворах домашние питомцы. Возможно, соседские жены по очереди встречались в домах друг друга, пока их мужья отсутствовали, совершая вместе темные и противоестественные деяния. Возможно, именно там сейчас и находилась Барбара.

Таковы мечты обычной домохозяйки.[6]

Мелодия старой песни Глена Кэмпбелла пронеслась у него в голове, и ему вдруг захотелось засмеяться.

Обычная домохозяйка, которая отказалась от хорошей жизни ради меня.

Смех внутри оборвался прежде, чем вылетел из его рта. Что, если Монтейт — это не имя животного, а имя ребенка? Что, если она убила, принеся в жертву ребенка, и похоронила тело под землей в саду? Если бы он копнул глубже, под кошачьей лапой, нашел бы он человеческие руки и ноги или пальцы рук и ног?

Он не хотел знать больше, решил он. Он уже достаточно узнал. Он встал, вытер руки о штаны и пошел обратно через двор к дому.

Что он будет делать, когда увидит ее? Противостоять ей? Предложить ей обратиться за помощью? Попытаться узнать о ее чувствах, о том, почему она все это делала?

Он задумался, будет ли она выглядеть для него так же, как он и раньше смотрел на нее, или сурок, улитки, кошка и все остальное навсегда изменили его? Увидит ли он теперь безумие за совершенно нормальными глазами, сумасшествие под спокойной внешностью?

Он этого не знал.

Частично это была его вина. Какого черта он вернулся домой раньше? Если бы он вернулся домой в обычное время, или если бы Барбара, будь она проклята, просто была дома, он бы никогда не нашел всего этого. Жизнь продолжалась бы как обычно.

Вопрос стоял так: означает ли его новообретенное знание автоматический отказ от своего права на счастье с Барбарой? Часть его говорила, нет. И что с того, если она и приносила в жертву животных? Она, по всей вероятности, делала это без его ведома в течение многих лет, на протяжении которых он всегда считал, что у них была хорошая жизнь. Если она не была несчастна, если все это не было частью какого-то извращенного способа, которым она пыталась изгнать весь свой негатив от их брака, мог ли он игнорировать то, что узнал, и продолжать жить как обычно?

Монтейт.

Но был еще Монтейт, с чем он не мог жить. Он мог смириться с животными, с фетишами, с граффити. Если Монтейт был каким-то богом или демоном, которому она поклонялась, он и с этим мог жить. Но мысль о том, что она встречалась с другим мужчиной за его спиной, что Монтейт был ее любовником, этого он вынести не мог.

Возможно, она была с Монтейтом сейчас — оба голые, в грязном номере мотеля, Барбара дико и страстно кричит.

Но почему он не может жить с этим? Если она делала это в течение многих лет, и оно до сих пор не повлияло на их отношения, почему он не мог просто притвориться, что ничего не знает, и продолжить жить, как ни в чем не бывало? Он мог это сделать, не вопрос. Он просто выкинет все из головы и больше никогда не придет домой пораньше, не предупредив Барбару.

Он вошел в дом через гараж, вернулся на кухню и сел за стол.

Он уставился на лист бумаги, но не притронулся к нему.

Через десять минут послышался звук ключа в замке. Он поднял глаза, когда Барбара вошла.

Ее взгляд переместился с лица на бумагу и быстро вернулся обратно.

Он видел беспокойство на ее лице?

— Мне стало плохо, — тупо сказал он. — Я вернулся домой пораньше.

Она улыбнулась ему, и улыбка была искренней, все беспокойство исчезло — если оно вообще было. Она подошла к нему, одной рукой погладила по голове, другой взяла в руки бумагу. Она быстро чмокнула его в щеку.

— Кроме этого, как прошел твой день?

Он посмотрел на нее, задумался на мгновение и заставил себя улыбнуться в ответ.

— Отлично, — медленно сказал он. — Все было отлично.

Перевод: И. Шестак