Рассказы - [17]

— Для чего?

— В вашей карте написано, что вы католик.

— Это для простоты.

— То есть?

— Когда-то был католиком. Напишешь «неверующий» — начнут приставать с вопросами.

— По нашим данным, вы католик, мистер Буковски.

— Послушайте, мне тяжело говорить. Я умираю. Хорошо, хорошо, я католик, пусть будет по-вашему.

— Мы не можем перелить вам кровь, мистер Буковски.

— Вот что, мой отец служит в этом округе. Кажется, у них есть банк крови. Лос-анджелесский окружной музей. Мистер Генри Буковски. Терпеть меня не может.

— Мы постараемся выяснить.

Я лежал наверху, а внизу они занимались моими документами. Врач не приходил, пока на четвертый день они не выяснили, что отец, который меня не переносит, хороший работящий человек, у которого умирает сын, бездельник и пьяница, и что хороший человек был донором; тут они повесили бутылку и стали ее в меня вливать. Шесть литров крови и шесть литров глюкозы, без перерыва. Сестра уже не знала, куда воткнуть иглу.

Один раз я проснулся, а надо мной стоял священник.

— Отец, — сказал я, — уйдите, пожалуйста. Я и без этого умру.

— Ты гонишь меня, сын мой?

— Да, отец.

— Ты отрекся от веры?

— Да, я отрекся от веры.

— Однажды католик — навеки католик, сын мой.

— Это вздор, отец.

Старик сосед сказал:

— Отец, отец, я хочу поговорить с вами. Поговорите со мной.

Священник отправился к нему. Я дожидался смерти. Но вы отлично знаете, что я тогда не умер, а то бы вы этого сейчас не читали…

Меня перевели в комнату, где был один черный и один белый. Белому каждый день приносили розы. Он выращивал розы и продавал их цветочным магазинам. Непосредственно в эти дни он не выращивал роз. У черного что-то лопнуло внутри — как у меня. У белого было больное сердце, совсем больное сердце. Мы лежали, а белый говорил про разведение роз, и про высадку роз, и как бы ему хотелось сигарету, и как, ох елки, ему плохо без сигарет. Меня перестало рвать кровью. Теперь я только срал кровью. Кажется, я выкарабкивался. В меня как раз ушло пол-литра крови, и они вытащили иглу.

— Притащу тебе покурить, Гарри.

— Вот спасибо, Хэнк.

Я слез с кровати.

— Дай денег.

Гарри дал мне мелочь.

— Он помрет, если закурит, — сказал Чарли. Чарли был черный.

— Да брось, Чарли, от пары сигарет еще никому не было вреда.

Я вышел из комнаты и двинулся по коридору. В вестибюле стоял автомат с сигаретами. Я купил пачку и отправился обратно. Потом Чарли, Гарри и я лежали и курили сигареты. Это было с утра. Около полудня зашел врач и наставил на Гарри машину. Машина отплевалась, пернула и зарычала.

— Курили, так? — спросил у Гарри врач.

— Да нет, доктор, честное слово, нет.

— Кто из вас купил ему сигареты?

Чарли смотрел в потолок. Я смотрел в потолок.

— Еще сигарета, и вы умрете, — сказал врач.

Потом он забрал свою машину и ушел. Как только он вышел, я достал пачку из-под подушки.

— Дай затянуться, — сказал Гарри.

— А что доктор сказал, слышал? — спросил Чарли.

— Да, — сказал я, выпуская тучу синего дыма, — что доктор сказал, слышал?

«Еще сигарета, и вы умрете».

— Лучше умереть счастливым, чем жить несчастным, — сказал Гарри.

— Не хочу быть причастен к твоей смерти, Гарри, — сказал я, — передаю сигареты Чарли, а он, если захочет, тебя угостит.

Я протянул сигареты Чарли, лежавшему между нами.

— Ну-ка, Чарли, давай сюда, — сказал Гарри.

Чарли вернул сигареты мне.

— Слушай, Хэнк, дай покурить.

— Нет, Гарри.

— Умоляю, друг, сделай одолжение, один разок, всего разок.

— О черт! — сказал я.

Я бросил ему всю пачку. Дрожащими пальцами он вытащил одну штуку.

— Спичек нет. Есть у кого-нибудь спички?

— О черт! — сказал я.

Я бросил ему спички…

Вошли и заправили в меня еще бутылку. Минут через десять появился отец. С ним была Вики, пьяная настолько, что едва держалась на ногах.

— Малыш! — сказала она. — Мой малыш!

Она налетела на кровать.

Я поглядел на отца.

— Кретин, — сказал я, — зачем ты сюда ее притащил, она же пьяная.

— Не желаешь меня видеть, так? Так, малыш?

— Я предостерегал тебя от связей с подобными женщинами.

— Да у нее нет ни гроша. Ты что же, паскуда, купил ей виски, напоил ее и притащил сюда?

— Я говорил тебе, Генри, что она тебе не пара. Я говорил тебе, что это дурная женщина.

— Разлюбил меня, малыш?

— Забирай ее отсюда… ЖИВО! — велел я старику.

— Нет, я хочу, чтобы ты видел, с кем ты связался.

— Я знаю, с кем я связался. Забирай ее отсюда, а не то, Бог свидетель, сейчас Bbrranfy эту иглу и расквашу тебе рыло!

Старик увел ее. Я повалился на подушку.

— А личико нинего, — сказал Гарри.

— Ну да, — сказал я, — ну да.

Я перестал срать кровью и получил перечень вещей, которые разрешалось есть.

Мне сказали, что первая же рюмка отправит меня на тот свет. Еще мне объяснили, что надо делать операцию, а не то я умру. У нас вышел жуткий спор с врачихой-японкой насчет операции и смерти. Я сказал: «Никаких операций», и она удалилась, гневно тряся задом. Когда я выписывался, Гарри был еще жив и все нянчился со своими сигаретами.

Я шел по солнечной стороне — хотел проверить, как это будет. Было ничего.

Мимо ехали машины. Тротуар был как тротуар. Я поразмышлял, сесть ли мне на городской автобус или позвонить кому-нибудь, чтобы меня забрали. Зашел позвонить в бар. Но сперва сел и покурил.