Рассказы - [4]

Пришел, однако, день, когда Элерс, подсчитав свои расходы на обзаведение, с ужасом увидел, что он со своей невестой оказывался должным уже ни более ни менее как три тысячи марок!.. Через два дня, тоже во хмелю, несчастный матрос признался в этом своим приятелям. Находясь на службе сравнительно трезвым, он раз задал себе вопрос, откуда взять деньги, чтобы заплатить долги, наделанные им и его подругой. Он никак не мог взять в толк, как это его невеста, девушка всегда такая рассудительная и скромная во вкусах, вдруг решилась купить настоящее приданое, да еще зная, что платить ему решительно нечем… Все эти столь мучительные вопросы и тревожные мысли утопил он в вине в тот же вечер во время попойки, на которую его почти насильно опять затащили Глаус и Енике. В состоянии опьянения все снова стало ему казаться вполне естественным, тем более что на его приставания Енике объяснил свои кутежи тем, что он получил наследство и денег скоро у него будет сколько угодно…

В тот вечер, когда Элерс сознался приятелям в своих долгах, Енике дал обещание их уплатить. Только сейчас столько наличных денег у него не было, а уплатит их скоро тот, кто «этим наследством распоряжается». Уплата будет произведена завтра же, и пусть приятель не кручинится, все будет в порядке. Счастливым и пьяным вернулся в ту ночь матрос на корабль.

В течение этой недели оба полицейских, Глаус и Енике, каждый день регулярно на рассвете исчезали в парадном подъезде уединенной дачки на окраине города, добросовестно выполняя свое обещание, купленное ценою денег и слова не доносить об их преступлении.

Глаус не только пьянствовал, но и выполнял еще одну миссию: он обхаживал одного своего знакомого, служащего на водопроводе, угощая его в трактирах, поведал, что один его, Глауса, знакомый инженер просил достать планы городской водопроводной сети и системы труб. Само по себе, объяснял Глаус, это дело-то пустяковое: инженер этот сделал-де какое-то изобретение, значительно уменьшающее расходы по водоснабжению, и хочет продать свою идею городу Вильгемсгафену. Вот ему и нужны планы, чтобы быть, так сказать, во всеоружии перед городским управлением в случае каких-нибудь сомнений с его стороны.

Водопроводный служащий, выслушав Глауса, сказал, что этого никак сделать нельзя, мол, и думать об этом нечего. Планы эти очень секретные и для города, как военной гавани, имеют особо важное значение. И даже посмотреть на них нельзя…

— Жаль, — бросил Глаус. — А человек тот мне за это две тысячи марок обещал, лишь бы хоть полчаса на них взглянуть… Я бы с тобой поровну, уж так и быть, поделился!.. Ж аль!.. Для младшего чиновника городского водопровода тысяча марок — сумма очень крупная. Что такое полчаса? Что тут может случиться худого?..

И настал один прекрасный вечер, когда этот несчастный чиновник забрался в кладовую, похитил планы и, запрятав их под сюртук, явился к Глаусу, ожидавшему его на улице. Глаус повел его к уединенной дачке на окраине, но вошел туда один.

Минут через десять он вернулся и сказал:

— Готово. Больше планов не нужно. Получай обратно. А вот и тысяча марок. Инженер больше в этих вещах не нуждается. Патент свой он продал куда-то уже, а деньги все-таки дал. Очень порядочный человек!

Водопроводный служащий, спрятав бумажки в карман, побежал обратно, под предлогом, что он что-то забыл в управлении, проскользнул мимо сторожа и, предварительно убедившись в полнейшей целостности и сохранности ценных документов, положил их на то же место в кладовой, где они лежали.

А полицейский Глаус на следующий день получил отпуск, попрощался со своими товарищами, объяснив им, что воспользуется им для того, чтобы провести его у своей замужней сестры в Гамбурге. Туда он отправился в стареньком пальто и вытертом по швам штатском костюме, в грубых шерстяных чулках и стоптанных ботинках.

Приехав в Гамбург, он утонул в громадной толпе, выброшенной на оживленные улицы большого города из подъездов исполинского вокзала.

* * *

Вечером того же дня какой-то господин в костюме с иголочки, несколько бросающемся в глаза своей новизной, в бюро путешествий покупал себе плацкарту I класса до Парижа. То был вахмистр вильгельмсгафенской полиции Глаус, отправлявшийся на берега Сены исключительно, чтобы пожуировать и развлечься. В те дни бары и дансинги Монмартра видели в своих стенах весьма тороватого гостя, которого ресторанная прислуга и веселые девицы считали либо прогоревшим немецким управляющим какого-нибудь имения, либо проворовавшимся кассиром какого-нибудь банка, денежки которого он мотал без счета в монмартрских кабачках. Но вся эта публика, как обычно, над этим много не задумывалась и быстро и ловко опустошала его карманы. Особенно к нему в это время прилипла двадцатидвухлетняя Ивонна, родом из Марселя, не отпускавшая щедрого немца от себя ни на шаг.

Полицейский Енике все это время находился в Вильгельмсгафене и ждал отпуска в свою очередь. Петерсен требовал от него прежде всего, чтобы он использовал близость с матросом Элерсом. Поэтому Енике продолжал играть свою роль и передал тому три тысячи марок на уплату долгов. Деньги будто бы Енике получил от того, «кто распоряжается наследством» и за эту услугу просит лишь квитанцию, которую Енике и дал подписать на каком-то длинном бланке Элерсу. Дрожащей от пьянства рукою тот поставил какие-то каракули, изображавшие его фамилию, под этой бумажкой и тотчас забыл об этом. Очень скоро Элерс снял новую квартиру и обзавелся добротной мебелью. Он с нетерпением ждал только одного — свадьбы.