Рассказы - [10]

— Да, большие, — твердо ответил Дэниел, потому что все знали, как ему хочется стать президентом.

— До цели, кажется, рукой подать, — говорит гость, — но вы ее не добьетесь. Люди помельче будут президентами, а вас обойдут.

— Пусть обойдут — я все равно буду Дэниелом Уэбстером, — сказал Дэниел. — Дальше.

— У вас два могучих сына, — говорит гость, качая головой. — Вы желаете основать род. Но оба погибнут на войне, не успев прославиться.

— Живые или мертвые — они все равно мои сыновья, — молвил Дэниел. Дальше.

— Вы произносили великие речи, — говорит гость. — И будете произносить еще.

— Ага, — сказал Дэниел.

— Но ваша последняя великая речь восстановит против вас многих соратников. Вас будут звать Ихаводом; и еще по-всякому. Далее в Новой Англии будут говорить, что вы перевертень и продали родину, — и голоса эти будут громко слышны до самой вашей смерти.

— Была бы речь честная, а что люди скажут — не важно, — отвечал Дэниел Уэбстер. Потом он посмотрел на незнакомца, и их взгляды встретились. — Один вопрос, — сказал он. — Я бился за Союз всю жизнь. Увижу я победу над теми, кто хочет растащить его на части?

— При жизни — нет, — угрюмо сказал гость, — но победа будет за вами. И после вашей смерти тысячи будут сражаться за ваше дело — благодаря вашим речам.

— Ну, коли так, долговязый, плоскобрюхий, узкорылый ворожей-залогоимец, — закричал Дэниел Уэбстер с громовым смехом, — убирайся восвояси, пока я тебя не отметил! Потому что, клянусь тринадцатью первоколониями, я в саму преисподнюю сойду, чтобы спасти Союз!

И с этими словами он нацелился дать гостю такого пинка, что лошадь бы на ногах не устояла. Он только носком башмака достал гостя, но тот так и вылетел в дверь со шкатулкой под мышкой.

— А теперь, — сказал Дэниел Уэбстер, видя, что Йавис Стоун понемногу приходит в себя, — посмотрим, что осталось в кувшине; всю ночь толковать — у любого глотка пересохнет. Надеюсь, сосед Стоун, у вас найдется кусок пирога на завтрак?

Но и сегодня, говорят, когда дьяволу случается проезжать мимо Топкого луга, он дает большого крюку. А в штате Нью-Гэмпшир его не видели с той поры и поныне. Про Вермонт и Массачусетс не скажу.

Счастье О'Халлоранов Перевод И. Бернштейн

Крепкие ребята строили Великую Магистраль в начале американской истории. А работали на той стройке ирландцы.

Дед мой, Тим О'Халлоран, был в те поры молодым. Весь день вкалывает, всю ночь пляшет, была бы музыка. Женщины по нем сохли — у него на них был глаз и язык без костей. А надо кому по шее накостылять, он опять же пожалуйста — уложит с первого удара.

Я-то его знал много позже, он был тощий и седой как лунь. А когда вели на запад Великую Магистраль, тощих и седых там не требовалось. Расчищали кустарник на равнинах и рыли туннели в горах молодцы с железными кулаками. Тысячами прибывали они на стройку из всех уголков Ирландии — кто теперь знает их имена? Но, удобно расположившись в пульмановских вагонах, вы проезжаете по их могилам. Тим О'Халлоран был одним из тех молодцов: шести футов росту и скинет рубаху — грудь что Кошелская скала в графстве Типперэри.

А иначе как же? Ведь работка была не из легких. В то время начинался большой бум в железнодорожном строительстве, и по всей Америке, с востока на запад и с юга на север, спешили тянуть рельсы, словно черт за ними гнался. Для этого нужны были работяги с кайлом и лопатой, и эмигрантские суда из Ирландии приплывали битком набитые храбрыми парнями. Дома они оставляли голод и английское владычество, и многие считали, что: уж в свободных-то Американских Штатах их ждет золото — бери не хочу, хоть мало кто и в глаза его видывал, это золото. Не чаяли они и не гадали, что здесь им достанется рыть канавы по шейку в воде и загорать дочерна под палящим солнцем прерий. И что матери их и сестры пойдут в прислуги, хоть на родине ни у кого в услужении сроду не бывали. Пришлось привыкать. Да, сколько смертей и обманутых надежд идет на возведение новой страны! Но которые помужественнее и побойчее, те выдюжили и не пали духом и за словом в карман лезть не обучились.

Тим О'Халлоран приехал из Клонмелла. В семье он считался за дурачка и простофилю, потому как вечно развешивал уши. Брат его Игнейшес пошел в священники, другой брат, Джеймс, подался в моряки, но такие дела, все понимали, были не про него. А так-то он был парень славный и покладистый, и притом любитель приврать: нагородит с три короба и не поперхнется! У О'Халлоранов в роду всегда такие были. Но настали голодные времена, малые дети плакали и просили хлеба, и в родимом гнезде стало тесно. Не то чтобы Тима так уж тянуло в эмиграцию, хотя вообще-то пожалуй что и тянуло. С младшими сыновьями это бывает. А тут еще Китти Мэлоун.

Клонмелл — тихое местечко, и для Тима только и было свету в окошке что Китти. Но вот Мэлоуны взяли да и уехали в Американские Штаты, и стало известно, что Китти получила там место, какого не найдешь и в Дублинском замке. Правда, она работает горничной, но разве она зато не ест на золоте, как все американцы? И чай помешивает разве не золотой ложечкой? Тим О'Халлоран думал об этом, думал, прикидывал, какие там возможности открываются перед храбрыми парнями, да в один прекрасный день и сел на корабль. На корабле было много клонмеллского народу, но Тим держался особняком и строил собственные воздушные замки.