Рассказы - [3]

«Ты меня поразил, — сказала она. — Я даже не знаю, что тебе ответить. Но мне кажется, что сегодня мы должны ради Лейна постараться быть веселыми».

«Конечно». Гарри поднялся с кресла, он стоял, высокий, сутулый, держа руки в карманах. Улыбка искривила его толстые бледные губы. «Только знаешь, мама, Лейн все равно ничего не заметит. Он ведь не такой, как мы».

Она открыла рот, чтобы ответить, и не смогла. Ее темные ресницы затрепетали и упали.

«Ты и Лейн только кажетесь похожими, — сказал Гарри, — но по-настоящему похожи мы с тобой».

Ей нечего было возразить против этой вопиющей правды. Она так долго отказывалась признавать ее, так глубоко прятала ее в себе, уверенная, что ни один человек не догадывается о ней, а оказалось, что этот бледный некрасивый мальчик все знает! И вот он вытащил эту правду наружу и предъявил ей — именно сегодня, когда ей так хотелось быть счастливой! Он внушал ей ужас, она была бы рада бежать из этого дома, от него, бежать вместе с Лейном. Но она только опустила голову и закрыла лицо руками.

«Как ты можешь быть таким… жестоким!» — рыдая, проговорила она.

«Бедная мама», — сказал он и вышел из комнаты своей шаркающей походкой.

Она услышала, как закрылась дверь, и, радуясь одиночеству, опустилась в кресло и вытерла глаза. До нее донесся голос Лейна, он прощался.

«Ага… ну все, пока, Элис. Буду что-нибудь в половине десятого… Договорились… прошвырнемся по городу… ладно!»

Она едва успела привести себя в порядок до того, как он вошел. Отвлекая его внимание, чтобы он ничего не заметил, она спросила: «Ты, случайно не влюблен в Элис, а, Лейн?»

Он засмеялся и сел. «Что за вопрос, мама! Откуда я знаю? Может быть, выясню сегодня вечером».

«Элис славная девушка», — сказала она, удивляясь сама себе. Она всегда прикладывала усилия, чтобы побороть ревнивое чувство по отношению к девушкам, звонившим Лейну, ходившим за ним и вздыхавшим по нему. Она шутила, поддразнивала его и так перемогала свою ревность. Но сейчас она не ревновала. Она хотела подкрепить свою любовь к нему любовью другой женщины. Если его могла любить Элис — Элис, такая умная и блестящая девушка, значит, в отношении Лейна права она, а Гарри не прав.

«Ты не замечаешь никаких перемен в Гарри?» — вдруг спросила она.

Лейн удивился. «Он очень вырос — не знаю, я больше ничего не заметил».

«Он так странно ведет себя в последнее время, — против воли проговорила она, — Не знаю, что и думать».

«Ну, он всегда был странным, — рассеянно заметил Лейн. — Вечно читал книжки и занимался музыкой. Нормальные ребята этим особо не интересуются. По крайней мере, я не интересуюсь».

Она сидела в кресле опустив плечи, смотрела на него и молчала. Как дети, думала она, могут разбить твое сердце, расстроить, причинить боль, ни о чем не подозревая! Она полюбила Лейна в тот первый миг, когда медицинская сестра подала его ей.

Это была ее плоть, у этого существа были ее темные волосы и карие глаза, ее гладкая смуглая кожа, ее стройная фигура, даже ее ноги. Она держала эти ножки, когда он был младенцем, она оттирала его натруженные ступни и коленки, когда он был мальчиком, она и сейчас знала их наизусть, когда он стал молодым мужчиной. Его ноги были похожи на ее, только это были ноги мужчины, длинные, сильные и стройные.

«Я много читала тебе вслух, — сказала она. — Сказки, стихи — когда ты болел. И я часто играла тебе и пела…»

Он взглянул на нее, слегка пристыженный. «Ты все делала просто здорово, мама, но я, наверное, в папу. Ты же знаешь».

Она отвернулась. «Конечно», — сказала она.

Но выдержать это было невозможно. Она вскочила, пригладила ладонями волосы. «Так как же мы проведем этот несравненный день? — воскликнула она сильным и звонким голосом. — Это ведь должен быть лучший день в нашей жизни! Чего бы тебе хотелось больше всего на свете, Лейн?

«Давай выведем лошадей! — предложил он, мгновенно загоревшись. — Мне хочется этого больше всего!»

Верховая езда — единственное, что они могли делать вместе с Томом. Даже тогда, когда годы завершили их отчуждение, когда она твердо знала, что он никогда не полюбит ничего того, что любит она, и когда то, что нравилось ему, вызывало у нее чувство непереносимой тоски, — даже тогда они могли отправиться вместе на прогулку верхом. Но она не садилась на лошадь с того самого дня, как они поссорились и он уехал один и погиб. Она держала лошадей только для мальчиков.

«Хорошо, — сказала она сейчас, — хорошо, Лейн».

* * *

…Она отдалась своей любви к нему. Дорожка вела через лес, и его стройная красивая фигура на фоне зелени и золота деревьев волновала ее сердце. Солнечные лучи чудного осеннего дня озаряли его голову, увенчивая ее сиянием. Это ослепительное создание произвела на свет она, ее плоть и ее кровь создали его во всем его великолепии. Она старалась скрыть от него свою гордость ведь он был только ее сыном, а не любовником.

«Я уверена, что те, кто придумал воевать и с тех пор никак не может остановиться, выглядели в военной форме как ты сейчас, — сухо проговорила она. — Доспехи были слишком к лицу, чтобы соглашаться на вечный мир».

Он рассмеялся своим легким смехом, который делал слова ненужными. Его простодушное тщеславие помогало ему понимать те чувства, которые испытывали женщины по отношению к нему, и ее чувства тоже, — тщеславие прибавляло блеска его красоте. Блестевшие глаза, уверенно сжатый рот, руки, легко державшие поводья. Когда он вдруг пустил лошадь в галоп и далеко обогнал ее, она намеренно придержала свою лошадь, чтобы полюбоваться им.