Рассказы арабских писателей - [6]

Наджи-бек когда-то учился в начальной школе, но свидетельства об ее окончании не получил. И хотя впоследствии он брал уроки у частных преподавателей и слушал лекции в Аль-Азхаре, но и там постиг не много. К сорока годам Наджи-бек понял, что знаний у него маловато, но не отчаивался и хотел снова засесть за книги. Он решил учиться у шейха Мабрука аль-Хизами, старого профессора, ушедшего на покой. За небольшую плату Наджи-бек изучал у него право и догмы мусульманской религии.

Несмотря на все усердие Наджи-бека, он не научился ничему из-за своей тупости, зато его приятели, знавшие, сколько труда тратит он на науки, стали называть Наджи-бека «ученым», что его вполне удовлетворяло. Наджи-бек часто ходил в Аль-Азхар навестить своих друзей — «ученых».

Больше всего Наджи-бек любил читать повести и рассказы о древних путешествиях. В его домашней библиотеке имелось целое собрание подобных книг. Каждый день после полудня он отправлялся в книжную лавку неподалеку от Аль-Азхара. Лавкой владел бывший студент, потерпевший неудачу на научном поприще.

Время, проведенное в стенах этой лавки, было самым прекрасным в жизни Наджи-бека. Лавка помещалась в ветхой, сырой каморке. Сидеть можно было только на деревянной скамейке, прикрепленной к стене и покрытой рваным куском выцветшего ковра. В лавке продавались печатные и рукописные книги, по преимуществу пособия для студентов. Книги в беспорядке лежали на полках, покрытые густым слоем пыли.

Наджи-бек важно и степенно входил в лавку. Хозяин Салям вскакивал со своего места, подбегал к нему, целовал руку и, смахивая большим красным платком пыль с ковра, с глубоким уважением говорил:

— Пожалуйста, господин ученый!

Наджи-бек усаживался:

— Как ваше здоровье, шейх Салям? Как дела?

Хозяин любезно улыбался:

— Слава аллаху! Все хорошо.

Поерзав на ковре, Наджи-бек обращался к Саляму.

— Прошу вас, прикажите подать чашку черного кофе и стакан холодной воды.

Владелец книжной лавки спешил выполнить просьбу своего постоянного клиента. Вот уже в течение пяти лет в любую погоду — в жару и в холод — просьба Наджи-бека оставалась неизменной. Ему приносили кофе и воду, и он никогда не обращал внимания на то, — сладок ли кофе, со льдом ли вода.

Затем, покашливая, он обращался со второй просьбой, столь же неизменной, как и первая.

— А книги, шейх Салям?

И шейх Салям доставал с полки три книги: «Тысяча и одна ночь», «Путешествие Ибн Батуты», «Чудеса Индии». Наджи-бек никогда не читал других книг. Сняв туфли, он садился, подогнув под себя ноги, клал книги возле себя и, прихлебывая из чашки кофе или воду, приступал к чтению. Время от времени он восклицал:

— Чудесная вещь! Прекрасные слова!

Мимо лавки проходили студенты и громко приветствовали Саляма. Наджи-бек важно отвечал на приветствия, принимая их на свой счет.

Иногда в книжную лавку заходил Бистависи — переписчик. Он носил кафтан, а на голове — торбуш. Из-под его редких бровей и ресниц глядели всегда воспаленные, покрасневшие глаза. Его руки постоянно тряслись, хотя ему еще не исполнилось и сорока пяти лет. Неуклюжий и грязный, он производил отталкивающее впечатление. Он пытался в разговоре показать свою ученость, хотя и был круглым невеждой.

Наджи-бек изредка поручал ему переписывать редкие книги о путешествиях из частных библиотек и хранилищ.

Входя в лавочку, этот человек склонялся перед Наджи-беком, целовал ему руку и робко садился на конце скамьи. Начинался долгий разговор о погоде, о политике и нравах.

Однажды писец сообщил, что нашел рукописную книгу с цветными рисунками, повествующую о чудесах на островах Индийского океана. Окончательная цена ее, как сказал Бистависи, — пятьсот курушей, не меньше.

Наджи-бек, вытаращив глаза, изумленно пробормотал:

— Пятьсот курушей — огромная сумма.

Протирая грязным, рваным платком глаза, Бистависи сразу пошел на уступки:

— Это цена, которую требует владелец рукописи; я постараюсь снизить ее наполовину.

— Я хочу видеть книгу.

— Завтра я доставлю ее вашему превосходительству.

Наджи-бек вновь углубился в рассказ о Синдбаде-мореходе. Этот рассказ он читал уже раз пятьдесят и почти выучил наизусть.

Да и в тот день, когда Бистависи смутил его покой новой книгой об индийских островах, он по привычке произнес нараспев, как молитву:

— Чудесная вещь! Прекрасные слова!

А писец, как обычно, вторил ему:

— Конечно, чудесная вещь! Прекрасные слова!

Взглянув на него, Наджи-бек вздохнул:

— Ах, если бы мне посчастливилось совершить путешествие по Индийскому океану, посетить Индию, Иран и острова, на которые после знаменитых путешественников-мусульман еще не ступала нога правоверного.

— Неужели вы намерены путешествовать, мой господин?

— Да, шейх Бистависи, но меня удерживает моя мать. Она стара, и мне тяжело с ней расстаться.

— Ну, а если представится удобный случай, вы отправитесь в Индийский океан?

— Конечно, я поплыву туда, где в древние времена побывали арабские путешественники. Там есть сокровища, которые до сих пор еще скрыты от посторонних. Я хочу исследовать эти сказочные страны. Потом заеду в Индию, в Иран — полюбоваться их чудесами.

— Как это увлекательно! Какие прекрасные замыслы! Ваше имя будет записано в анналах истории!