Рассказки конца века - [48]

КОМПРОМИСС

Не очень хорошее, скорее всего, явление. Что хорошего, если от тебя остается только половина или, того хуже, четверть?

Однако до него надо дорасти.

В наших краях до него расти очень долго. От максималиста стихийного до максималиста с самосознанием — вся дорога цивилизации.

ВРАГИ НАРОДА

Они спасут любой народ, если народ не догадается повесить их вовремя.

А есть ли у народа друзья? А как же! Легендарный француз Марат — друг народа.

Кроме того, враг моих врагов — тоже друг, хоть и необычный. Согласно логике, народ очень легко обвинить в сомнительных связях. Скажем, Иосиф Виссарионович Сталин не столько насильник народа, сколько его подельник. На особо тяжкие ходили на пару, только метафизическая тень Кобы получила метафизическую вышку, а российский народ отмазался. Более того, успешно косит под потерпевшего. Якобы в народном детстве отец народа совершал с ним непристойные акты, и весь инцест был результатом насилия… А народ — чего? Народ маленький.

Ладно, не спорю: инцест, насилие… Но ведь на дело ходили вместе?

Говоря просто: скамье подсудимых срочно требуется народ. Еще проще: покайтесь, что ли… Совсем просто, для дураков: мужик, давай на двоих покаемся? Я ведь тоже народ. И каждый день каюсь, что не святой, и до самого себя — как до луны.

СРЕДНИЙ КЛАСС

Мелкий бандит, что не выбился в положенцы. Преподаватель, что стал профессором. Рабочий — если это, конечно, никелевый завод… Вообще — любой хрен в экспортной отрасли. Депутат, если он почему-то не ворует. И любой, кто мелко ворует, не нарушая неписаных законов, практически не рискуя — наглый чиновник-семьянин… Юрист, или программист, или журналист, за исключением крайних случаев — неудачника из провинции, карьериста из Москвы… Начинающий копирайтер. Не творец, но криэйтор.

Все они, стало быть, средний класс. Если мерить аршином тех, что некогда его сочинили. Они, сочинившие, ориентировались на экономику. На средние бабки, сопряженные с особенной психологией, срединного пилотажа.

Из чего следует, что никакого среднего класса в России нет.

И все-таки, как ни странно, он есть. Должно слово что-то значить? Если нет очевидного денотата, должны быть — коннотации? Хотя бы?

В Америке-то понятно — там почти кто угодно, если он, например, не бич. Не иммигрант из разной Нигерии. Не хипан, совсем уж реликтовый. То есть, собственно, обыватель. Нормальное большинство, трудовое или не очень.

В России — меньшинство. Все остальное крайне неопределенно, за исключением того, что это опора нации. Так говорят правые, если они все-таки не фашисты, правее Коха, говорят, только Гитлер… Так говорят левые, если они, опять-таки, не фашисты. Так ответят бедные и богатые, за исключением особо бедных и богатых фашистов… С этим не спорит даже Умберто Эко, настаивая, что средний класс — извечная опора фашизма, в любое время, в любой стране (у него есть эссе про фашизм и вечность).

Это почти симптом. Почувствовали с утра себя опорой нацией — все, считай. Средний класс средней тяжести.

Политические убеждения он, однако, скрывает. Точнее, имеет, но как-то вяло, не того градуса — забор на баррикаду не разберет. Не верит в баррикаду, больше верит в заборы. Убеждения его умеренные. Могут быть правые, могут — левые. Если верить Умберто Эко, или, допустим, Сергею Переслегину, футурологу, они, в любом случае, будут реакционные. Не знаю. Не пробовал.

Однако в бедах России средний класс, скорее всего, не виновен. Почти. У него железное алиби. Все остальные классы значительно хуже него.

Быть рабом и быть господин — две вариации на тему того, как не быть человеком. Ergo: средний класс, как не крути, человечнее.

Он был бы воплощением самой человечности, идеалом, пределом… если бы это было необходимо. Вообще. Делиться на классы. В исходном смысле этого слова.

Атрибутом среднего класса в начале века выступает скорее автомобиль, чем большая недвижимость.

Скорее мобильный телефон, чем автомобиль.

И скорее компьютер, нежели телефон.

И скорее интернет, чем сам по себе «компьютер», ловкая пишущая машинка, с игрушками, с наворотами.

Средний класс, как и все другие, бережно относится к своим атрибутам. Холит, лелеет. Копит себе идентичность.

КПРФ

Есть такая присказка, что Чубайс, например, агент ЦРУ. Ну говоря корректнее, агент Запада. С точки зрения логики, это неправда. Агент суть тот, кто играет на чужом поле, кто кажется одним, а по сути — он такое, такое… Агент — шпион в плаще, при кинжале. Допустим, есть версия, что демократы конца 80-х — агентура шестого управления КГБ. Некоторые конспирологи матерятся, спорят, говорят — пятого.

Чубайс может быть агентом: анархии, монархии, Шамбалы. Ислама. Китая. Но только не Запада. Потому что открытый западник.

Главным агентом мирового империализма в России выступает КПРФ. Если верить в масонов, то КПРФ, несомненно, выступает агентом масонов. Если верить в жидовский санхедрин, то КПРФ, конечно, агент великого санхедрина, особо ценный. Я молчу про место в агентурной сети олигархии, и т. п.

«Русское поле объято дерьмом, почили святые неправедным сном»… Русское поле — дюже электоральное… Они играют на поле тех, кого их коллеги, более успешные, демократические, привычно считают быдлом. Мутным. Застоявшимся. Те, застойные, вяло считают коллег козлами. Наглыми. Березовскими. Козлы-с. Минус на минус дает не плюс, а какие-то иррациональные числа… Мнимые…