Расскажи мне про убийство - [23]

– Пару слов о Елене? – предприняла последнюю попытку девушка.

– Она была такой же, как все дочки богатых родителей. Я с ней был в хороших отношениях. Никогда не ссорился. В тот вечер только поздоровался, потом всю ночь работал в кабинете.

– Так много дел накопилось? – язвительно поинтересовался Руслан,

– Если у вас всё, то прощайте, – он открыл дверцу такси и быстро вскочил на заднее сиденье.

– Вы пользуетесь такси? – удивился адвокат. – А где же ваш «Мазерати»?

Иван резко вскинул голову. Лицо передавало злость и страх. Он хотел отправить адвоката в темные дебри, но вдруг взял себя в руки и процедил сквозь зубы:

– В ремонте. Проколол шину. Полагаю, в этом нет ничего противозаконного.

– Странная реакция на простой вопрос об автомобиле, – выразила мнение Евгения, когда такси сорвалось с места и включилось в общий поток.

– Поясни.

– Он должен был нас послать! Сказать, что это не нашего ума дело, что он не обязан перед нами отчитываться, что он имеет право ездить на чем хочет. Такая реакция была бы в духе разговора. А он ответил на твой вопрос. Зачем? Еще и подробно! К чему такая откровенность? Мол, мне нечего скрывать!

– Да. Он посчитал, что отсутствие ответа заставит нас что-то заподозрить, поэтому сказал прямо, чтобы мы отстали. Но эффект получился обратный. Нам нужно срочно выяснить, что случилось с его машиной.

– Каким образом?

– Я был бы плохим полицейским, если бы за время своей службы не обзавелся знакомыми в разных сферах, – Руслан набрал номер неофициальной мастерской и озадачил ее владельца. – Машина очень приметная. По сарафанному радио они ее быстро найдут… Извините, пару вопросов, – адвокат перегородил дорогу молодому человеку, покинувшему ночное заведение через черный вход. Бегающий взгляд бедного, боязливого и сомневающегося в себе парня, сбежавшего из провинции, но не искоренившего провинцию в себе.

– Я ведь все уже сказал, я…

– Нас интересует последний вечер Елены Холод, – не смутился Руслан. – Если вы испытываете жуткий страх, мы можем поговорить в кафе на углу у станции метро.

Парень колебался. Он испуганно оглянулся назад: не наблюдает ли кто за ним из здания клуба.

– Хорошо, – наконец выдавил он.

Ждать пришлось долго. Но Руслан и Евгения не расстроились. У них появилось время порассуждать о способе и мотиве. Иван Гусев мог иметь серьезный повод избавиться от Елены. Она была ему в тягость. Взбалмошная и неуправляемая. Она знала про тонкости его бизнеса и могла ему здорово попортить настроение. Возможно, шантажировала. Причем полиция его не беспокоила – дядя эту проблему легко решил бы. Он безумно боялся своих «коллег», которым вряд ли понравится, если его возьмут и попросят сдать остальных. Они шуток не понимают. Решения принимают быстро и, как правило, с максимальным результатом… Но как Иван это сделал? И почему именно в тот день?.. Наверняка мысль пришла давно, долго обдумывал… Вот он находится в клубе. Сидит в своем кабинете и решает текущие вопросы. К нему заходит кто-то из работников и сообщает о ссоре Елены с Максом Сысоевым, которая грозит перейти в скандал. Иван благодарит работника за информацию, просит его не переживать и отпускает. А сам задумывается. Как было бы удобно, если бы это идиот прибил его двоюродную сестру! Две утки одним махом. А что, разве плохая идея? Они ведь сейчас поедут на дачу. Иван точно знает, что Елена любит устраивать оргии на даче, там же хранит запас запрещенных веществ. Удобное место. Максима лишь надо накачать дозой и слегка подтолкнуть. В крайнем случае самому все сделать, а его посадить рядом с телом. Ивану сообщают, что Елена и Сысоев покинули клуб. Он уходит через черный ход, над которым, как заметили Руслан и Евгения, нет видеокамеры. Иван садится в свой автомобиль и следует за Еленой на расстоянии. Наблюдает. Она курсирует по городу. Он тоже. Она едет на дачу. Он это понимает и решает поехать другим путем, чтобы не засветиться на камерах ГИБДД… Каким? Он там часто бывал. Возможно, знает тропу, о которой не знают другие. Например, через поле. Тогда понятно, как его люксовая машина оказалась в ремонте… Он появляется на даче и видит, что Елена и Максим уже употребили. Когда Елена выходит из комнаты, он дает Сысоеву еще дозу и уговаривает того совершить убийство. Далее оно происходит. Либо Максим задушил Елену, либо, если он был не в состоянии, сам Иван. Тело вывозят на берег реки. По возвращении Иван дает Сысоеву еще дозу, а сам исчезает тем же путем, каким прибыл. Дальнейшее известно… За исключением мелких нестыковок картина вполне себе живописная.

– Я же вам сказал, – прервал их размышления тот самый официант из ночного клуба. Он испуганно смотрел на Руслана. – Я…

– Сядь-те! – безапелляционно скомандовал адвокат. – Мы быстро. Вы работали в тот вечер? Елену Холод видели?

– Да, – парень угрюмо плюхнулся на стул.

– Расскажите подробнее.

– Ой, ну что там рассказывать?! Прилетела, поругалась со всеми…

– Со всеми?!

– Ну да. Сначала с Селезневой поцапалась у самого входа. Раньше подружками были не разлей вода, а потом побрехали и стали ненавидеть друг друга… Да откуда я знаю, из-за чего они поругались! Наверняка из-за кренделя. Во всяком случае в ту субботу они ссорились из-за него. Я слышал слова «он», «ему». Потом Селезнева выскочила как ошпаренная. Елена пошла к барной стойке. Мимо проходил наш начальник. Ну да, Иван Гусев. Она и ему что-то резкое сказала. Понял по его физиономии: она сильно вытянулась. Нет, он ничего не ответил. Развернулся и ушел. Ну а после заявился этот наркоман… Был ли наш начальник всю ночь в клубе? А кто его знает? Я только его в тот момент с Еленой и видел. Да, он бывает на работе почти каждый день, обычно сидит в своем кабинете, иногда спускается в зал девчонок пощупать. Вообще он редко засиживается до утра – это же какое здоровье надо иметь, чтобы каждую ночь работать. Тогда, кажется, был. В пять утра его выдели выходящим из кабинета. А «кажется» потому, что спрашивал его кто-то часа в два ночи, и мы не смогли его найти: дверь в кабинет была закрыта. Да, камер на черном входе у нас нет. Почему, почему? У нас солидное заведение, важные люди приходят расслабиться. А на главном – записи хранятся только три дня. Теперь я могу быть свободен? Отлично. И это… я ничего подписывать не буду и в суде выступать тоже.