Рассказ судебного следователя - [8]

Шрифт
Интервал

Настенька, ты, кажется, нездорова? — спросила я у нее, нечаянно взглянув на ее пылающее лицо.

— Нет, Саша! — отвечала она.

Слезы закапали у нее из глаз, и, бросив работу, она прижалась к моему плечу.

— Что с тобой?

— Прости меня! — сказала она, рыдая. — Я очень виновата перед тобою. Я не знаю, как мне глядеть в глаза тебе и твоему мужу.

Я изумленно на нее смотрела, не понимая сначала, что значат эти бессвязные речи, или, лучше сказать, боясь их понять. Но сестра окончила признанием в своей связи с Пыльневым. Что было делать? Я страдала и за нее и за себя. Как было сказать мужу? Всего только второй месяц, как я замужем. Не подумал бы он и обо мне чего? Господи! Что только я тогда вынесла…

В седьмом часу вечера возвратился муж со службы. Он догадался, что у нас есть какая-то тайна.

— Что с Настенькой? — спросил он. — Посмотри, утром она была как в жару, теперь страшно бледна и лицо ее осунулось. Да и ты, кажется, нездорова?

Я что-то хотела отвечать ему, как в передней раздался звонок. Я догадалась, что это Пыльнев, и вне себя, не отдавая отчета в своих действиях, в страшной злобе на этого человека, выскочила в переднюю и, захлопнув перед ним дверь, закричала:

— Ни мужа, ни меня, ни сестры моей для таких людей, как вы, нет дома!

Этой бешеной выходкой я объяснила мужу тайну. Он ни о чем не стал расспрашивать меня. Настенька ушла к себе, и обед наш, почти нетронутый, был унесен со стола. Вскоре муж мой уехал из дома и возвратился ночью.

— Ты напрасно, — сказал он мне поутру, — вчера не приняла Пыльнева. Прошу тебя, прими его сегодня: он приедет просить руки Настеньки. Предупреди ее. Я с ним виделся.

— Что говорит Зарубин? Ты видел его? — спросила я.

— Да, Зарубин говорит, что женитьба — лотерея. Случается, отчаянный фат, по общему мнению губящий девушку, на которой он женится, оказывается порядочным семьянином, а она наоборот… Впрочем, как мы обсудили, то такое явление и естественно… Признаюсь тебе, я невысокого мнения о Пыльневе, но… но Настенька дала ему слово… Она любит его…

— Ты давно знаешь Пыльнева — добрый ли он человек?

— Как тебе сказать? — отвечал муж. — Пыльнев барчук… О доброте людей, подобных Пыльневу, судить трудно. Он постоянно имеет деньги, доставшиеся ему без труда, не скуп, а потому всегда готов поделиться ими с товарищем и в денежных счетах, конечно, честен. Таким людям легко прослыть честнейшими, благороднейшими и добрейшими. Но простирается ли доброта Пыльнева дальше его кошелька — этого я не знаю… Что же сказать Пыльневу? — заключил мой муж. — Он ждет от меня решения — являться ли ему сегодня к нам? Поди, переговори с сестрой. Он уже подал в отставку и намерен, женившись, уехать в свой губернский город, где у него целый квартал домов. Пыльнев — сын богатейшего купца, почетного гражданина, оставившего ему в наследство огромный капитал. Близких родных у него нет…

Закончу коротко: Пыльнев женился и уехал с молодою из Петербурга.

На этих словах Ластова остановилась и взглянула на часы; было уже поздно, и она устала от долгого рассказа. Я заметил ей это и попросил позволения навестить ее завтра, чтоб послушать интересный рассказ. Ластова сообщила мне свой адрес.

— Да, — сказала она, — вам необходимо узнать всю Настенькину историю, а я многое говорила не собственно до нее касающегося, чрез что мне сегодня и трудно кончить… Извините меня… Я увлеклась воспоминаниями. Мне нужно было высказаться, а, к моему несчастию, мужа нет в Петербурге. К Зарубину же я ездила два раза и все не заставала дома.

— Я понимаю вас, — отвечал я ей, — и благодарю вас за доверие ко мне. Ваш муж где теперь?

— На ревизии, в К-ской губернии.

Расспросив меня еще, когда и как ей можно увидеть покойницу сестру и можно ли будет похоронить ее на свой счет, Ластова ушла.

В тот же день мне было дано знать, что в приемный покой отделения N-ской части, где лежала Пыльнева, приходил какой-то молодой человек, в ненормальном состоянии, просил впустить его видеть труп и страшно рыдал… Это был студент Гарницкий.

По секретно наведенным справкам также было дознано, что в ночь происшествия Зарубин в квартире не ночевал, а Гарницкий возвратился в два часа ночи.

Ластовы занимали довольно обширную квартиру в центре Петербурга, в бельэтаже. У них был большой круг знакомых. Ластов имел два места — чиновника особых поручений при одном министерстве и частного управляющего конторою одного общества. Наружная обстановка Ластовых была комфортабельна; закрыто же от глаз посторонних они вели жизнь очень умеренную, отказывая себе во многом, даже в сытном столе. Подобно многим, они жертвовали многим для внешней роскоши, для поддержания широкого знакомства.

В надежде, не выскажется ли Ластова, каким путем они достигнули настоящего своего благополучия, я, во время посещения ее, просил, чтоб она продолжала биографию своей сестры параллельно со своею собственной.

— С отъездом Настеньки из Петербурга, — начала Ластова, — жизнь моя не имеет ничего общего с ее жизнью. Главною заботою моего мужа было образовать меня и довести до уровня с собою. С этой целью он принял на себя, в первое время, все хозяйственные работы по дому, чтоб предоставить мне более свободы; но за это дело он взялся не грубо: он не посадил меня прямо за указку, а действовал исподволь, благоразумно, не оскорбляя моего самолюбия, путем легкого чтения, бесед, в которых сообщал разнообразные научные сведения, в чем много помогал ему и Зарубин. Я незаметно усвоила себе многое. В выборе знакомых муж мой был также осмотрителен; он не ввел меня, сразу в избранное, образованное общество, где могло обнаружиться мое невежество, но поступал с тактом… Дальнейшему моему развитию помешали дети: их у меня четверо, все мал мала меньше. Я познакомлю вас с ними. Теперь у меня забота всего более о них… Служебное поприще моего мужа также пошло успешно; его трудолюбие обратило на него внимание, его перевели на настоящее место, а тут помогло и счастье: он получил неожиданно наследство от одного дальнего родственника в несколько тысяч. Деньги эти внесены были им в общество, где он занял и частное место, а впоследствии сделался там и управляющим конторою. Обстановка наша, год от году, все делалась лучше.


Еще от автора Александр Андреевич Шкляревский
Русский Тичборн. Секретное следствие

Александр Шкляревский — русский писатель XIX века, «отец» детективного жанра в России. Его детективы были основаны на реальных уголовных делах тогдашнего времени, в чем ему помогло знакомство со знаменитым судьей А. Ф. Кони. Поэтому они очень жизненные и захватывают внимание читателя с первых страниц. В эту книгу вошли повести «Русский Тичборн» и «Секретное следствие». В них рассказывается о загадочных преступлениях, раскрыть которые помог только случай…


Что побудило к убийству?

Русский дореволюционный детектив («уголовный роман» — в языке того времени) совершенно неизвестен современному читателю. Данная книга, призванная в какой-то степени восполнить этот пробел, включает романы и повести Александра Алексеевича Шкляревского (1837–1883), который, скорее чем кто-либо другой, может быть назван «отцом русского детектива» и был необычайно популярен в 1870-1880-х годах. Представленные в приложении воспоминания самого Шкляревского и его современников воссоздают колоритный образ этого своеобразного литератора.


Секретное следствие

Русский дореволюционный детектив («уголовный роман» — в языке того времени) совершенно неизвестен современному читателю. Данная книга, призванная в какой-то степени восполнить этот пробел, включает романы и повести Александра Алексеевича Шкляревского (1837–1883), который, скорее чем кто-либо другой, может быть назван «отцом русского детектива» и был необычайно популярен в 1870-1880-х годах.


Что побудило к убийству? Рассказ судебного следователя. Секретное следствие

Русский беллетрист Александр Андреевич Шкляревский (1837–1883) принадлежал, по словам В. В. Крестовского, «к тому рабочему классу журнальной литературы, который смело, по всей справедливости, можно окрестить именем литературных каторжников». Всю жизнь Шкляревский вынужден был бороться с нищетой. Он более десяти лет учительствовал, одновременно публикуя статьи в различных газетах и журналах. Человек щедро одаренный талантом, он не достиг ни материальных выгод, ни литературного признания, хотя именно он вправе называться «отцом русского детектива».


Русский Тичборн

Русский дореволюционный детектив («уголовный роман» — в языке того времени) совершенно неизвестен современному читателю. Данная книга, призванная в какой-то степени восполнить этот пробел, включает романы и повести Александра Алексеевича Шкляревского (1837–1883), который, скорее чем кто-либо другой, может быть назван «отцом русского детектива» и был необычайно популярен в 1870-1880-х годах.


Рекомендуем почитать
На этот раз

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Холодное солнце

В последний раз, когда детектив-сержант Скотланд-Ярда Виджай Патель был в Индии, он поклялся больше не приезжать сюда. Но в Бангалоре при крайне странных обстоятельствах кто-то убивает трех молодых женщин, и его вызывают из Лондона на помощь местной полиции. Оставив невесту, Патель возвращается в Индию – в свое прошлое… В поисках связи между тремя убийствами он нащупывает след. Кольцо на пальце ноги является символом брака, а красные сари по традиции надевают невесты. Что убийца пытался сказать этим?.


Спасти олигарха Колесова

… напасть эта не миновала и областной центр Донское на юго-востоке российского Черноземья. Даже люди, не слишком склонные к суевериям, усматривали в трех девятках в конце числа этого года перевернутое «число Зверя» — ну, а отсюда и все катаклизмы. Сначала стали появляться трупы кошек. Не просто трупы. Лапы кошек были прибиты гвоздями к крестам, глаза выколоты — очевидно, еще до убийства, а горло им перерезали наверняка в последнюю очередь, о чем свидетельствовали потеки крови на брюшке. Потом появился труп человеческий, с многочисленными ножевыми ранениями.


Негаданно-нежданно, или Учебник для оперативника

Жизнь как минное поле, не знаешь, где рванет. Алена, мать двоих детей и оперуполномоченный уголовного розыска, внезапно становится обвиняемой в убийстве своей коллеги. Доказательства настолько железные, хотя героиня знает, что все факты основательно подтасованы. Кажется, что выхода практически нет. Но опера своих в беде не оставляют: на каждый аргумент обвинения готовится мощный и непоколебимый контраргумент защиты. А самой надежной защитой может стать нежданная любовь. Повесть может быть хорошим пособием для всех, кому интересна оперативно-розыскная деятельность и детективы, практическая работа оперативников, их душевные страдания, ежедневное общение друг с другом внутри оперативного сообщества, нравы, обычаи, традиции.


Возвращение в Сокольники

Александра Турецкого отстраняют от расследования уголовного дела в отношении крупнейшего банкира и бывшего генерала КГБ, подозреваемых в организации заказных убийств. «Важняку» стоит немалой крови доказать свою правоту, поскольку угрозы расправы постоянно преследуют и его самого, и его семью.


...И дай умереть другим

Они бежали из лагеря – группа осужденных пожизненно, звери, бегущие из клетки. Они рвались к свободе, оставляя за собой кровавый след. Они убивали так жестоко, как не убивали еще никогда, – убивали, чтобы жить. И был среди них один – тот, на поиски кого брошены были лучшие силы закона. Почему именно он? Для кого он опасен? Этот вопрос не давал покоя ёважнякуё Турецкому. Вопрос, на который надо было успеть найти ответ. Успеть, пока не поздно…


Воспоминания

«Воспоминания» принадлежат перу М. Ф. Каменской (1817–1898), представительнице прославленного рода Толстых, дочери художника и известного медальера Ф. П. Толстого. Увлекательный рассказ об эпизодах личной жизни мемуаристки перемежается с повествованием о ее встречах с замечательными деятелями пушкинской эпохи, среди которых — Пушкин, Гоголь, Крылов, Н. В. Кукольник, Булгарин, А. Н. Оленин, Толстой «Американец», И. П. Мартос, М. И. Глинка, П. К. Клодт, Брюллов и многие другие. В «Приложении» помещена повесть писательницы, а также мемуары ее отца и дочери.


Письма и записки Оммер де Гелль

«Письма и записки Оммер де Гелль», якобы принадлежащие французской писательнице Адель Омер де Гедль (1817–1871), «перевод» которых был впервые опубликован в 1933 году, в действительности являются весьма умелой и не лишённой живого интереса литературной мистификацией сына поэта, критика и мемуариста кн. П.А.Вяземского Павла Петровича Вяземского (1820–1888), известного историка литературы и археографа. В записках наряду с описанием кавказских и крымских впечатлений французской путешественницы упоминается имя М.Ю.Лермонтова, что и придавало им характер скандальной сенсационности, развеянной советскими исследователями в середине 30-х годов нашего века.(Из аннотации к изданию)


Записки д`Аршиака, Пушкин в театральных креслах, Карьера д`Антеса

Трагический эпилог жизни Пушкина — такова главная тема исторического романа, названного автором «Записки д'Аршиака». Рассказ здесь ведется от имени молодого французского дипломата, принимавшего участие в знаменитом поединке 27 января 1837 года в качестве одного из секундантов. Виконт д'Аршиак, атташе при французском посольстве в Петербурге, как друг и родственник Жоржа д'Антеса, убийцы Пушкина, был посвящен во все тайны дуэльной истории, а как дипломатический представитель Франции он тщательно изучал петербургские правительственные круги, высшее общество и двор Николая I.


Воображаемый собеседник

Овадий Герцович Савич (1896–1967) более известен широкому читателю как переводчик испанской, чилийской, кубинской, мексиканской, колумбийской поэзии. «Воображаемый собеседник» единственный раз выходил в 1928 году. Роман проникнут удивлением человека перед скрытой силой его души. Это тоска по несбывшемуся, по разнообразию жизни, «по высокой цели, без которой жизнь пуста и ничтожна».