Рассказ судебного следователя - [7]
— Вам может показаться странным, — заметила Ластова, — какое удовольствие могли находить эти люди с нами, девушками малограмотными, говорившими языком горничных, который и теперь отчасти проявляется у меня? Но я вам говорю истинную правду. Притом, может быть, и ради наружности они смотрели на нас снисходительными глазами, а отсутствие всякого этикета и уютность нашей маленькой квартиры, при полном радушии, делали незаметными наши недостатки; присутствие образованного, удалившегося от светских удовольствий, но не скучавшего затворничеством Зарубина сглаживало все остальное. От природы же мы настолько неглупы, что в состоянии были вести обыденный разговор, и при внимании к нам можно было подметить в нас и довольно здравые взгляды. Сближение наше с молодыми людьми кончилось тем, чем вы и ожидаете: сначала Пыльнев влюбился в Настеньку, а потом я в Ластова, и не без взаимности… Если молодые люди не приезжали несколько дней, нам делалось грустно и скучно. Между влюбленными парочками пошли легкие секреты, пожатие рук, словом, все как водится. Ластов был солиднее, а Пыльнев менее сдержан, и в его обращении с Настенькой стала заметна некоторая вольность… Зарубину все это было, видимо, неприятно; он утратил свою прежнюю живость и веселость, стал серьезен и однажды вечером, при всей компании, объявил, что служебные обстоятельства заставляют его переменить настоящую квартиру.
— А как скоро вы намерены переехать? — спросил у него Ластов, изменяясь при этой вести в лице.
— Да на днях.
— В таком случае позвольте мне завтра утром явиться к вам по очень нужному делу, которое имеет отношение к перемене вами квартиры, — сказал Ластов.
Зарубин отвечал, что будет дома.
Разговор в тот вечер у нас не клеился.
Мы с сестрою очень огорчились. Кроме того, что нам вообще жаль было расстаться с Зарубиным, мы понимали, что через это разрушается и знакомство наше с молодыми людьми или же мы должны будем стать к ним в другие отношения.
Утром Ластов, как обещал, приехал и вел с Зарубиным продолжительный разговор. Я инстинктивно догадалась, что он должен касаться нас, и потому не отнимала уха от двери, но они говорили почти шепотом, и я ничего не могла расслышать. Уходя, Ластов казался сильно сконфуженным и, подавая мне руку, крепко стиснул ее в своей. Зарубин после его ухода раза три-четыре входил в нашу комнату, что-то хотел сказать, но не говорил, и только когда Настенька ушла из дому, он тихо позвал меня в свою комнату. Я, смутно предчувствуя, вошла вся взволнованная. Пригласив меня сесть, Зарубин сказал следующее:
— Я попросил вас, Александра Васильевна, по серьезному делу. Вы должны решить один из важных вопросов вашей жизни: сейчас был у меня Ластов и просил переговорить с вами, желаете ли вы быть его женою?
Вся кровь бросилась мне в лицо, и я ничего не могла отвечать.
— Ведь вы любите его? — продолжал Зарубин.
— Да, — отвечала я чуть слышно, — но я ему не партия: я девушка простого звания, необразованная…
— Это ничего! — заметил он. — Одно образование, без других нравственных качеств, не только не гарантирует супружеского счастья, но часто служит причиной отчуждения между мужем и женою. Моя жена тоже была не Бог весть какого образования, а я с ней был очень, очень счастлив… От мужа зависит, если его жена молода, поднять степень ее образования и довести до своего уровня. Ластов же в состоянии это сделать, — он человек положительный.
— Вы мне советуете выйти за него? — опросила я Зарубина.
— Непременно. За свою необразованность, — сказал он, смеясь, — вы не бойтесь: уверяю вас, что года через два вы будете неузнаваемы. Ластов человек хороший во всех отношениях. Он имеет уже и обеспеченное место: теперь он получает сто рублей в месяц жалованья, а будет получать и более… Господь вам посылает клад. Кроме того, Ластов еще может быть в высшей степени полезен вашей сестре: он займется ею, а при помощи его вы устроите ее карьеру гораздо лучше той, которая ей готовится. Жить целый век иглой, а особенно под старость, тяжело, почти даже невозможно…
Поговорив еще с Зарубиным о том, не есть ли предложение Ластова минутная вспышка, я изъявила полное согласие.
Вечером наша компания опять собралась, и Зарубин неожиданно и торжественно поздравил при всех Ластова и меня как жениха и невесту, заранее приготовив шампанского. Хозяйка очень была удивлена и не верила ушам своим. Настенька обрадовалась за меня, хотя по лицу ее пробежала грустная тень. Что же касается Пыльнева, то он так смешался, так сконфузился, что в продолжение всего вечера сидел как на иголках и не в состоянии был связно сказать двух фраз.
V
Свадьба наша, по желанию Ластова, состоялась через неделю после его предложения. Она была не пышная и не многолюдная, но очень веселая. Посаженым отцом у меня был Зарубин, матерью — хозяйка, а шафером — Пыльнев. После венца мы отправились в кухмистерскую, где обедали и немного танцевали, потом в квартиру Ластова, в Измайловский полк. На другой день мы взяли к себе и Настеньку. Как ни была я занята и расстроена своими собственными мыслями, во время всех приготовлений свадьбы и первого месяца, пока я привыкла к своему новому положению, но от меня не могли укрыться Настенькина задумчивость, рассеянность и вообще что-то странное в ней: какой-то особенный яркий лихорадочный румянец не сходил с ее щек. Она стала избегать моего общества и, под предлогом работы, исчезать из квартиры… На второй месяц моего замужества как-то муж мой отправился на службу, а мы сидели с сестрою одни за работой.
Александр Шкляревский — русский писатель XIX века, «отец» детективного жанра в России. Его детективы были основаны на реальных уголовных делах тогдашнего времени, в чем ему помогло знакомство со знаменитым судьей А. Ф. Кони. Поэтому они очень жизненные и захватывают внимание читателя с первых страниц. В эту книгу вошли повести «Русский Тичборн» и «Секретное следствие». В них рассказывается о загадочных преступлениях, раскрыть которые помог только случай…
Русский дореволюционный детектив («уголовный роман» — в языке того времени) совершенно неизвестен современному читателю. Данная книга, призванная в какой-то степени восполнить этот пробел, включает романы и повести Александра Алексеевича Шкляревского (1837–1883), который, скорее чем кто-либо другой, может быть назван «отцом русского детектива» и был необычайно популярен в 1870-1880-х годах. Представленные в приложении воспоминания самого Шкляревского и его современников воссоздают колоритный образ этого своеобразного литератора.
Русский дореволюционный детектив («уголовный роман» — в языке того времени) совершенно неизвестен современному читателю. Данная книга, призванная в какой-то степени восполнить этот пробел, включает романы и повести Александра Алексеевича Шкляревского (1837–1883), который, скорее чем кто-либо другой, может быть назван «отцом русского детектива» и был необычайно популярен в 1870-1880-х годах.
Русский беллетрист Александр Андреевич Шкляревский (1837–1883) принадлежал, по словам В. В. Крестовского, «к тому рабочему классу журнальной литературы, который смело, по всей справедливости, можно окрестить именем литературных каторжников». Всю жизнь Шкляревский вынужден был бороться с нищетой. Он более десяти лет учительствовал, одновременно публикуя статьи в различных газетах и журналах. Человек щедро одаренный талантом, он не достиг ни материальных выгод, ни литературного признания, хотя именно он вправе называться «отцом русского детектива».
Русский дореволюционный детектив («уголовный роман» — в языке того времени) совершенно неизвестен современному читателю. Данная книга, призванная в какой-то степени восполнить этот пробел, включает романы и повести Александра Алексеевича Шкляревского (1837–1883), который, скорее чем кто-либо другой, может быть назван «отцом русского детектива» и был необычайно популярен в 1870-1880-х годах.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В последний раз, когда детектив-сержант Скотланд-Ярда Виджай Патель был в Индии, он поклялся больше не приезжать сюда. Но в Бангалоре при крайне странных обстоятельствах кто-то убивает трех молодых женщин, и его вызывают из Лондона на помощь местной полиции. Оставив невесту, Патель возвращается в Индию – в свое прошлое… В поисках связи между тремя убийствами он нащупывает след. Кольцо на пальце ноги является символом брака, а красные сари по традиции надевают невесты. Что убийца пытался сказать этим?.
… напасть эта не миновала и областной центр Донское на юго-востоке российского Черноземья. Даже люди, не слишком склонные к суевериям, усматривали в трех девятках в конце числа этого года перевернутое «число Зверя» — ну, а отсюда и все катаклизмы. Сначала стали появляться трупы кошек. Не просто трупы. Лапы кошек были прибиты гвоздями к крестам, глаза выколоты — очевидно, еще до убийства, а горло им перерезали наверняка в последнюю очередь, о чем свидетельствовали потеки крови на брюшке. Потом появился труп человеческий, с многочисленными ножевыми ранениями.
Жизнь как минное поле, не знаешь, где рванет. Алена, мать двоих детей и оперуполномоченный уголовного розыска, внезапно становится обвиняемой в убийстве своей коллеги. Доказательства настолько железные, хотя героиня знает, что все факты основательно подтасованы. Кажется, что выхода практически нет. Но опера своих в беде не оставляют: на каждый аргумент обвинения готовится мощный и непоколебимый контраргумент защиты. А самой надежной защитой может стать нежданная любовь. Повесть может быть хорошим пособием для всех, кому интересна оперативно-розыскная деятельность и детективы, практическая работа оперативников, их душевные страдания, ежедневное общение друг с другом внутри оперативного сообщества, нравы, обычаи, традиции.
Александра Турецкого отстраняют от расследования уголовного дела в отношении крупнейшего банкира и бывшего генерала КГБ, подозреваемых в организации заказных убийств. «Важняку» стоит немалой крови доказать свою правоту, поскольку угрозы расправы постоянно преследуют и его самого, и его семью.
Они бежали из лагеря – группа осужденных пожизненно, звери, бегущие из клетки. Они рвались к свободе, оставляя за собой кровавый след. Они убивали так жестоко, как не убивали еще никогда, – убивали, чтобы жить. И был среди них один – тот, на поиски кого брошены были лучшие силы закона. Почему именно он? Для кого он опасен? Этот вопрос не давал покоя ёважнякуё Турецкому. Вопрос, на который надо было успеть найти ответ. Успеть, пока не поздно…
«Воспоминания» принадлежат перу М. Ф. Каменской (1817–1898), представительнице прославленного рода Толстых, дочери художника и известного медальера Ф. П. Толстого. Увлекательный рассказ об эпизодах личной жизни мемуаристки перемежается с повествованием о ее встречах с замечательными деятелями пушкинской эпохи, среди которых — Пушкин, Гоголь, Крылов, Н. В. Кукольник, Булгарин, А. Н. Оленин, Толстой «Американец», И. П. Мартос, М. И. Глинка, П. К. Клодт, Брюллов и многие другие. В «Приложении» помещена повесть писательницы, а также мемуары ее отца и дочери.
«Письма и записки Оммер де Гелль», якобы принадлежащие французской писательнице Адель Омер де Гедль (1817–1871), «перевод» которых был впервые опубликован в 1933 году, в действительности являются весьма умелой и не лишённой живого интереса литературной мистификацией сына поэта, критика и мемуариста кн. П.А.Вяземского Павла Петровича Вяземского (1820–1888), известного историка литературы и археографа. В записках наряду с описанием кавказских и крымских впечатлений французской путешественницы упоминается имя М.Ю.Лермонтова, что и придавало им характер скандальной сенсационности, развеянной советскими исследователями в середине 30-х годов нашего века.(Из аннотации к изданию)
Трагический эпилог жизни Пушкина — такова главная тема исторического романа, названного автором «Записки д'Аршиака». Рассказ здесь ведется от имени молодого французского дипломата, принимавшего участие в знаменитом поединке 27 января 1837 года в качестве одного из секундантов. Виконт д'Аршиак, атташе при французском посольстве в Петербурге, как друг и родственник Жоржа д'Антеса, убийцы Пушкина, был посвящен во все тайны дуэльной истории, а как дипломатический представитель Франции он тщательно изучал петербургские правительственные круги, высшее общество и двор Николая I.
Овадий Герцович Савич (1896–1967) более известен широкому читателю как переводчик испанской, чилийской, кубинской, мексиканской, колумбийской поэзии. «Воображаемый собеседник» единственный раз выходил в 1928 году. Роман проникнут удивлением человека перед скрытой силой его души. Это тоска по несбывшемуся, по разнообразию жизни, «по высокой цели, без которой жизнь пуста и ничтожна».