Рассказ о потерянном фотоальбоме - [20]

А на другом снимке югославские партизаны невдалеке от своей столицы. Вглядитесь в них. За спокойствием этих лиц ощущается скрываемое волнение. Они все полны решимости. Их ждет Белград. Их ожидают матери, невесты, жены. Вон у знаменосца на пальце обручальное кольцо.

Почти с самого начала войны, пока еще не успели появиться художественные фильмы о всенародном подвиге, у нас на экран стали выпускаться «Боевые киносборники», составленные из отдельных сюжетов, коротких новелл, зовущих на борьбу с врагом. И вот была одна из них – о Белграде, о выслеженной гестаповцами подпольной радиостанции, о геройстве и гибели подпольщиков. Эта история обжигала сердце. Там еще звучала трогательная песенка:

Ночь над Белградом тихая

Вышла на смену дня…

Могли ли мы думать, что придем туда!

…С той поры, как осталась за спиной наша государственная граница, немало брали мы городов – ощетинившихся, затаившихся. Что ни говори, приятно входить в город, который встречает вас, как дорогих, долгожданных друзей.

Похороны нашего солдата. Скорбь на лицах, могила в цветах. Далеко же ушел он от дома, от родной стороны, чтобы погибнуть за другую землю, за другой народ, но за общую свободу и справедливость.

Одиночные или братские могилы в братской стране. Вечная слава нашим друзьям, лежащим в них. Вечная слава и память всем, оставшимся на великом и долгом пути.

Освобождение Венгрии

Венгрия. Редкостная по тем временам ожесточенность боев под Будапештом. Отчаянные танковые контрудары врага у озера Балатон. Вздувшийся Дунай, упавшие мосты, потери, грязь, распутица. И наш 3-й Украинский фронт, мощно пошедший на Запад по весенней венгерской равнине. И транспаранты на обочинах шоссе: «Вперед, орлы Толбухина!» Это все и моя молодость.

Сколько было мадьярских сел, хуторов, поместий, сколько городков и городов с названиями, врезанными в память навсегда, как резцом по граниту. Еще бы, ведь с этим столько связано! Дебрецен, Сегед, Цеглед, Мор, Папа – все очень просто. И вдруг такое, что не каждый выговорит – Секешфехервар! Шутили: «Легче взять, чем произнести». Другие прошли через другие города и страны и тоже детально запомнили свою дорогу – на всю жизнь.

Постоянные варварские нарушения гуманных международных соглашений, касающихся военнопленных, раненых, мирного населения и многого другого на войне, давно стали для гитлеровской своры нормой.

В первый день сорок пятого года ими были подло убиты два наших парламентера, посланные с предложением о капитуляции окруженной будапештской группировки. На снимке – тело одного из них.

Дунай. Одна из крупнейших рек Европы и одна из крупнейших рек войны. С ней связано немало наших воспоминаний, так же как с Волгой, с Днепром, с Вислой, с Одером… Не один рухнувший мост видели мы на этой реке. Не один раз и не в одном месте пришлось нам форсировать эту грозную водную преграду. Всемерно помогала при этом наземным войскам смело поднявшаяся вверх по реке Дунайская флотилия.

В Австрии

Венгерская равнина, естественно перешедшая в Венскую низменность. И столица Австрии – шестая уже европейская столица, которую брали наши войска. После нее – за неполный месяц – предстояло взять Берлин и освободить Прагу. Восемь громких европейских столиц! До этого уже были учреждены медали за оборону наших городов, наших городов-героев. Теперь предстояло появиться медалям за взятие и за освобождение чужестранных столиц.

Все гуще пестрели в сводках и приказах непривычные названия взятых нами селений и городов. Ярко звучали уже хорошо знакомые миру, близкие многим имена наших полководцев, а за каждым из них подразумевались могущественные армии и фронты.

Вдали, за Веной, голубели горы – потом мы дошли и до них, – а впереди опять, в который раз, будто нарочно, катился Дунай, но мы к этому уже привыкли.

Мы взяли этот красивейший город решительно, в течение недели. Мне довелось в составе 9-й гвардейской армии «стоять» в аристократических виллах на холме и даже встретить там майские праздники.

Что играет этот военный духовой оркестр, этот наш музыкантский взвод на площади австрийской столицы? Может быть, капельмейстер уже раздобыл здешние ноты, и ребята играют что-нибудь сугубо венское, или это свой, привычный, сызнова тревожащий сердце мотив?

А на втором снимке знаменитый собор святого Стефана. Этот готический храм стремительно уходит в высоту, вы видите только его подножие. Монахини убирают мусор и осколки после последних обстрелов.

Семен Гудзенко написал в то время:

Зачем ты спрашиваешь нас?

В России знают все

И венский лес,

И венский вальс,

И венское шоссе.

Перед войной у нас шел фильм «Большой вальс» – о Иоганне Штраусе. Эту картину запомнили все, кто ее видел, и когда мы пришли в Вену, его музыка как бы сама собой зазвучала в нас. Можно сказать, что наша армия любила Штрауса. Смотрите, два офицера возлагают к его могиле венок. Но разве только Штрауса? Везде, куда входили наши войска, отмечался их неподдельный интерес к местной культуре, трогательная забота о ней, потребность в сохранении ее памятников.

Одна из черт нашего характера и воспитания.

В Заполярье

Мы часто слышали и сами говорили не раз о том, что фронт простирался от Баренцева, моря до Черного. Допускаю, это воспринимается сейчас как некий образ, но ведь это было действительно так.