Рассказ лектора - [26]
Палец внезапно остыл. Нельсон хотел отнять руку, но Линда не отпускала. Она хватала ртом воздух.
— Я не м… не м… не м… — Глаза ее расширились от ужаса.
Нельсон вырвал руку и отшатнулся. Линда Прозерпина обмякла в кресле, словно из нее выпустили пар. Гладкое бледное лицо внезапно порозовело и пошло морщинами; обычно бесстрастные глаза заблестели. По щеке скатилась слеза.
— Я не могу, Нельсон, — пискнула она чуть слышно. — Видит Бог, больше всего на свете я хотела бы дать вам работу, но не могу.
Плечи у Линды затряслись. Нельсон выглянул в соседнюю комнату — там, слава Богу, никого не было. Он прикрыл дверь, подошел к столу, взял салфетку и протянул Линде.
— О Господи, — сказала она, обильно сморкаясь. — Если бы я могла, я бы уступила вам мою собственную работу, но здесь не я командую. — Она смотрела на Нельсона, словно умоляя о пощаде. — Виктория сама не продлила ваш контракт. Если я за ее спиной возьму вас обратно, она… она…
— Все хорошо, — нервно сказал Нельсон. Палец снова потеплел.
— Она из меня кровь выпьет, — хрипло прошептала Линда. — Я люблю свою работу, Нельсон. Кроме нее, у меня ничего нет.
Она прикусила губу и подняла глаза.
— Господи, прости, но мне нравится преподавать литературную композицию.
Нельсон обошел стол и присел рядом с Линдой на корточки. Легонько тронул ее руку, аккуратно, чтобы не коснуться снова занывшим пальцем.
— А если я уговорю Викторию отыграть назад? — к собственному удивлению, произнес он.
Линда повернулась вместе со стулом, взметнулись седые волосы.
— А вы сможете? — Лицо ее просветлело, как будто она сейчас его поцелует. — Ой, Нельсон, это было бы замечательно. Если вам только удастся…
Нельсон кивнул и как можно легче коснулся ее пальцем.
— Составьте контракт на две группы. Я принесу вам записку от Виктории.
Палец снова успокоился.
— Конечно, конечно. — Линда Прозерпина дрожащими руками захлопала по столу в поисках контракта. Одновременно она искала сигареты. Нельсон неуверенно выпрямился. «Я здесь, чтобы творить добро», — подумал он и легонько коснулся ее руки. Она подняла глаза с выражением надежды — в такой бледной и худой женщине это по-настоящему пугало.
— Бросили бы вы курить, Линда, — сказал Нельсон. — Вы себя убиваете.
Она быстро заморгала, и Нельсон убрал руку. В дверях он обернулся: Линда одной рукой достала из ящика контракт, а другой выбросила сигареты в мусорную корзину.
Один в лифте, Нельсон шумно выдохнул. Пьянящую радость успеха смыл ужас перед тем, что предстоит сделать. Он надеялся никогда больше не говорить с профессором Викторинис, он дрожал от почти физической невозможности протянуть руку через мрак над блестящей поверхностью стола между ним и профессором Викторинис. После прошлой встречи он едва не лишился пальца. Теперь она перегрызет ему горло.
Лифт остановился на первом этаже. Перед дверью стояли профессор Викторинис и Джилиан. Нельсон покраснел. Джилиан сразу напряглась и ожгла его взглядом, но лицо профессора Викторинис оставалось непроницаемым, выражение глаз скрывали черные очки.
Инстинкт заставлял Нельсона бежать, однако женщины загораживали проход, и он, дрожа, отступил к задней стенке лифта. Профессор Викторинис вплыла в кабину, со зловещей четкостью повернулась на пятках и нажала пару кнопок. Двери закрылись, кабина пошла вверх.
Все молчали. У Нельсона заболел палец. Крохотная кабинка раскалилась от вибрирующих чувств: страх Нельсона, враждебность Джилиан, противоестественное спокойствие Викторинис. Джилиан искоса смотрела на Нельсона, пытаясь, не поворачивая головы, пробуравить его взглядом; перевернутое распятие покачивалось в ее ухе. Лицо у Нельсона горело почти как палец. Он смотрел прямо перед собой, на собственное отражение в полированной металлической двери. То ли из-за слабого света, то ли из-за цвета лица, Нельсон не видел в двери профессора Викторинис, только себя и Джилиан; черные кружки очков висели в пустом сером пространстве.
Лифт остановился на втором этаже, где сидели аспиранты. Двери открылись. Никто не шелохнулся. Джилиан посмотрела на Викторинис. Профессор легонько кивнула, и Джилиан вышла в пустой коридор, хлестнув Нельсона ненавидящим взглядом.
Лифт снова пошел вверх. Викторинис шагнула ближе к панели. Сердце у Нельсона колотилось. Он задвигал губами, придумывая, с чего начать.
«Славный денек» — не то. «Приятная встреча» — неправда. «Надо же, мы столкнулись…» — он поморщился. Его решимость ушла в песок. Одно дело убеждать администраторшу или даже Линду Прозерпину, но эта женщина слишком могущественна, слишком заносчива, слишком страшна. Палец дергало.
— Нельсон?
Нельсон вздрогнул. Профессор Викторинис смотрела на него сквозь непроницаемые стекла черных очков.
— Разве это не ваш этаж?
Лифт остановился, двери открылись. Нельсон увидел пустой полутемный коридор и цифру «3» на табло. Профессор Викторинис держала кнопку открывания дверей.
— Мэ… мэ… мэм, — начал Нельсон и затряс головой. Профессор Викторинис слегка оттопырила губы.
Нельсон снова сник.
— Линда Прозерпина…
— Вы выходите или нет?
Нельсон набрался смелости.
— Линда Прозерпина хотела бы дать мне две группы в своей программе, — выдохнул он.
Повести, вошедшие в этот сборник, – три изысканные пародии одновременно на жанры «университетского детектива» и «университетского триллера», «черной мистики», «психологического реализма» и… список можно продолжать до бесконечности!Кошка при помощи «кошачьего психоаналитика» раскрывает весьма гнусную интригу…Неудачливый антрополог отправляется в отпуск – а попадает в ситуацию, достойную Лавкрафта и Кроули…Таинственные руны приносят смерть и ужас в семью… блестящей специалистки по древней истории…Описать это – невозможно.Читать это – наслаждение!
Повести, вошедшие в этот сборник, – три изысканные пародии одновременно на жанры «университетского детектива» и «университетского триллера», «черной мистики», «психологического реализма» и… список можно продолжать до бесконечности!Кошка при помощи «кошачьего психоаналитика» раскрывает весьма гнусную интригу…Неудачливый антрополог отправляется в отпуск – а попадает в ситуацию, достойную Лавкрафта и Кроули…Таинственные руны приносят смерть и ужас в семью… блестящей специалистки по древней истории…Описать это – невозможно.Читать это – наслаждение!
Повести, вошедшие в этот сборник, – три изысканные пародии одновременно на жанры «университетского детектива» и «университетского триллера», «черной мистики», «психологического реализма» и… список можно продолжать до бесконечности!Кошка при помощи «кошачьего психоаналитика» раскрывает весьма гнусную интригу…Неудачливый антрополог отправляется в отпуск – а попадает в ситуацию, достойную Лавкрафта и Кроули…Таинственные руны приносят смерть и ужас в семью… блестящей специалистки по древней истории…Описать это – невозможно.Читать это – наслаждение!
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.