Расшифрованный Стоунхендж. Обсерватория каменного века - [6]

Однако теория Джонса, углубленная его зятем Веббом, разожгла самую бурную полемику.

В 1663 г. доктор Вальтер Чарлтон, один из выдающихся врачей, лечивших Карла II, вступил в спор в Веббом в трактате с громким названием «Хореа Гигантум, или Самая замечательная древность Великобритании, в просторечии именуемая Стоунхенг, стоящая на равнине Солсбери, приписываемая датчанам». Ошеломляющая попытка. В бурном потоке витиеватости, появившейся незадолго до того в Библии в переводе короля Якова, доктор Чарлтон начинает так: «Любознательность Вашего Величества в изучении предмета сего исследования, восхитительной древности Стоунхенга, подчас столь сильная и настойчивая, что находит пристанище в Груди Вашего Величества, наряду с Вашими Широчайшими Заботами подвигла Меня произвести изучение происхождения и назначения сего Чуда (как зовется он в простонародье), насколько мрачная тьма Забвения позволит сего Гигантского нагромождения, чьи мертвые останки почивают в глубоком Забытье, почти лишенные жизни Апатичным Временем (кое нередко заставляет Лету течь по земле, а не только под ней)».

Далее он приводит свое мнение: «Сравнив со тщанием Стоунхенг с прочими древностями схожей природы в Дании, я теперь полагаю его возведенным датчанами, когда они наш народ подчинили. По большому счету, если даже и построен он был не как королевский двор или место выборов и коронации, по некоторому странному обычаю, эпоха была именно та».

Усердие доктора Чарльтона было воспето поэтом Роб. Говардом: «Как обязаны мы вашим трудам! Себя вы заняли исканьем и восстановлением истины». Также его теории аплодировал не кто иной, как Джон Драйден:

…смогли вы дать

Подсказку Людям в том, кто Камни те сумел поднять.

И вам благодаря датчане

(хоть быстро власти здесь лишились)

Гораздо дольше саксов в землях сих продлились.

Стоунхенг, который все считали Храмом, вы назвали

Троном, где наши Короли, посланцы Бога,

свои короны принимали[4].

Но утверждение Чарлтона о том, что датчане являлись «авторами сего громадного строения, что столь восхищает и занимает всякого увидевшего его», просуществовало недолго. Вебб немедленно повторил теорию своего тестя Иниго о римлянах, и снова разразился вежливый, но горячий спор.

Странное издание под названием «Стрела дурака, пущенная в Стоунхендж», приписываемое Джону Гиббонсу, достигшему пика своей известности в 1670-х гг., повествовало о том, что комплекс являлся «старинным британским триумфальным тропическим храмом, возведенным в честь Анарайт, их богини победы, на поле кровавой битвы, в которой прославленный Станендж и его кернгические великаны одержали победу над королем Дивитиаком и его белгами».

Два великих летописца, Джон Эвлин и Самюэль Пипс, посещали это место и оставили вполне типичные отчеты. Эвлин, которого интересовали естествознание и архитектура, написал 22 июля 1654 г.: «После обеда прошли мы по прекрасной равнине, а точнее сказать, по травяному ковру, прибыли к Стоунхенджу, воистину величественному монументу, возникшему вдали подобно замку». Он полагал, что «столь многие и огромные глыбы камня» были, вероятно, частью «языческого природного храма». Далее Эвлин пишет, что «камни невероятно тверды, так что я со всею силою моею не сумел молотком отколоть и куска, а твердость эту приписываю я тому, что долгие века стоят они под открытым небом». Пипс, которого больше занимали люди и события, написал 11 июня 1668 года: «Придите туда, и найдите их, еще более поражающих, чем в сказаниях, которые мне доводилось слышать. Одному Богу известно, в чем было их назначение!»

Тем не менее тогда же было проведено, по всей видимости, первое тщательное исследование на месте древнего монумента за всю его историю. Джона Обри теперь помнят в основном (если вообще помнят) из-за его сборника разрозненных биографий, названного «Краткие жизнеописания», но он заслуживает более громкой славы. Обри стал первым археологом, или протоархеологом, Англии. Кэмден и другие писали о раскопках древностей, но получали эту информацию из записей и зачастую ограничивались заимствованными описаниями. Даже Ини-го Джонс рассматривал Стоунхендж скорее как архитектор, чем как исследователь истории. Обри же отправился на это место, рассмотрел его и произвел замеры.

Обри родился недалеко от Стоунхенджа, в деревушке Истон-Пирс, что в 30 милях к северу от монумента, в 1625-м или 1626 г. Мальчик рос, по его собственному выражению, в «отшельническом уединении», которое было ему совсем не по душе. «Это стало большой помехой для меня в детстве, – писал он, – но, возможно, именно уединение сыграло важную роль в формировании «сильного и раннего интереса к древности. С самого моего детства я имел от природы склонность полюбить Древность, а Судьбе моей угодно было забросить меня в мою страну, самую удобную для подобных изысканий». И что очень важно, «равнина Солсбери и Стоунхендж были знакомы мне с восьми лет».

Среди свойств характера Обри не числилась скрупулезность. Он начал множество масштабных проектов, но ни одного не довел до конца – «Краткие жизнеописания» (включая знаменитую справку о Шекспире: «Отец его был мясником, и, как мне рассказывали, будучи мальчиком и забив теленка, он всякий раз произносил высокопарную речь») на момент его смерти представляли собой кучу несвязанных записок. Обри признавался, что «желает найти терпения на тяжкие занятия», а Энтони Вуд, мрачный автор «Оксфордских Афин», называл его «бесцельным и рассеянным». Тем не менее Обри стал в свое время заметной фигурой. Он был членом Королевского научного общества, другом короля и других высокопоставленных особ, и на его взгляды оказывалось значительное влияние. Но его археологические исследования базировались на аккуратных наблюдениях. Не имея никаких доказательств для аргументации, кроме самих камней, он отважно вступал в споры о происхождении Стоунхенджа. В 1663 г. Обри сделал для Карла II «Обзор» монумента, набросав его с похвальной тщательностью (и в своей обычной беспорядочной манере – на полях появляются сразу и изображение камней, и тщательно прорисованный «таран»).