Расщелина - [3]

Расщелина — это разлом в той скале, в которой нет входа в пещеру. Расщелина — самое важное в нашей жизни. Всегда так было.

Мы — Расщелина, а Расщелина — это мы. Мы постоянно следили, чтобы на скале Расщелины не пускали корней семена деревьев, которые могли вырасти в побеги, из которых бы потом выросли деревья или кусты. Наша Расщелина чиста и глубока. Каждый год, когда солнце касается вершины горы, мы должны убить одну из нас и сбросить ее тело в провал Расщелины. Ты говоришь, вы сосчитали кости… Не знаю, как вы могли их все сосчитать, многие уже давно, должно быть, превратились в прах. Ты говоришь, что если мертвые тела сбрасывали в Расщелину каждый год, то можно узнать, как долго это все продолжалось… Что ж, если ты думаешь, что это так важно…

Нет, как это началось, я не знаю. Об этом наша история молчит.

Кто знает? Может, Старые Они знают.

До появления монстров мы их так не звали. Зачем? Просто Они. Старые? Нет, об этом мы не задумывались. Мы рождались, жили, жили… долго жили… иные тонули, падали в пропасть и разбивались, некоторых выбирали, чтобы сбросить в Расщелину. Умерших иначе относили на скалу Убиения.

Сколько нас тогда было? Не знаю. Тогда. Когда было это «тогда»? Пещер столько, сколько у меня пальцев на руках и на ногах; пещеры большие, глубокие. В каждой пещере живут разные люди, семья. Хранители Расщелины, Ловцы Рыб, Сплетатели Сетей, Рыбьи Кожевники, Сборщики Водорослей. Нас всех называли Хранителями Расщелины. Да, и меня тоже. Ну и что, что несколько человек носят одно имя? Почему это ты перепутаешь? Посмотри на меня, и отличишь. Теперь мое имя Мэйра. «Имя» — тоже новое слово.

Мы не думали, что каждый человек должен именем отличаться от всех остальных. Иногда мне кажется, что мы жили в каком-то сне, спали себе спокойно, ничего не происходило, луна росла и убывала, красные цветы падали в глубину Расщелины.

Конечно, рождались дети. Рождались — и все, никто не должен был их делать. Мы думали, что их делает Луна или Большая Рыба. Сейчас и вспомнить трудно, что мы тогда думали. Как будто позабытый сон. Но что мы думали, в историю не входит, история только о том, что произошло.

Ты сердишься, когда я говорю «монстры», но лучше глянь на себя. И на меня. И сравни. Сравни, сравни. Я сейчас без пояса из красных цветов, так что ты меня видишь, видишь, какая я. Посмотри на Расщелину — мы такие же. Расщелина и ее племя. Не зря ж ты прикрываешь это место. А нам нечего закрывать. На нас и посмотреть приятно, как на раковину, которую можно подобрать на скале после шторма. «Прекрасно» — вы научили нас этому слову, и оно мне нравится. Моя щель прекрасна, как прекрасна Расщелина с ее мелкими красными цветками. А вы… глаза бы не глядели. Какие-то бугры да шишки, да еще кишка какая-то болтается, которая иногда надувается, как асцидия морская.

Чего ж удивляться, что, когда родились первые такие уродцы, мы отнесли их орлам?

Уродцев мы всегда выкладывали на этой покатой скале рядом с Расщелиной. С одной стороны скала Расщелины переходит в скалу Убиения. Уродцев мы себе не оставляли, близнецов тоже. Мы следили, чтобы нас не становилось слишком много. Так лучше. Почему? Потому что так было всегда, и незачем что-то менять. Рождалось народу немного, две-три маленьких расщелинки на пещеру за долгое время. Бывало, что в пещере вообще не было младенцев. Конечно, приятно, когда рядом ребенок, но если всех оставлять, то скоро места не хватит. Да, помню, ты говорил, что надо было найти место дальше по берегу, поселиться там. Но мы всегда жили здесь, как мы могли оставить Расщелину? Это место наше, оно всегда было нашим.

Мы оставляли уродцев на скале, за ними прилетали орлы. Мы не убивали новорожденных, орлы сами справлялись. Вон, орел сидит, видишь? Там, на утесе, маленькое пятнышко. Большой орел, с человека будет. Мы клали туда маленьких монстров и следили за орлами. Орлы утаскивали их в свои гнезда. Так продолжалось долго, и Старые Они забеспокоились, потому что народу в пещерах стало меньше. Много рождалось монстров, больше, чем нас, женщин.

Мужчины, женщины… Новые слова, новые люди.

Вот так все изменилось. Раньше мы ожидали появления ребенка с радостью — теперь тревожились. Если одна из нас видела, что ребенок ее — монстр, она горевала, стыдилась, а все остальные ненавидели ее. Недолго ненавидели, конечно, но все же это ужасно. Ужасные моменты, в которые из тебя вылезает чудовище. Ловцов Рыб стало меньше, Собирателей Водорослей тоже. Старые Они жаловались, что им нечего есть. А им ведь всегда отдавали лучшие кусочки, уж не знаю почему, так повелось. Вдруг выяснилось, что Ловцов Рыб осталась лишь половина. Тем, кто не были Ловцами, тоже пришлось ловить рыбу.

Согласна, странно, что мы никогда не задумывались, что происходит по другую сторону Орлиных холмов. Вы всегда говорите с нами так, как будто мы дуры. Но если мы дуры, то почему мы живем так долго, гораздо дольше, чем вы, монстры? И история наша длинней вашей, вы сами это признаете. Так к чему же нам рыскать по побережью и интересоваться, как живут орлы? С какой целью? У нас есть все, что требуется для жизни в этой части острова. Вы сказали нам, что это очень большой остров. Ладно, вам это для чего-то надо. Но нам-то зачем? Мы живем здесь, в своей части острова, видим солнце, садящееся в море, видим, как луна бледнеет с приходом дня.